— Он сам вам их отдал? Вы его видели?
— Передал через служанку. В агентстве его никто никогда не видел. Покупка оформлялась через поверенного, по переписке, бумаги и подписи пересылались почтой. Мсье Леклерк не мог передвигаться после операции.
— Надо же, — только и сказал Адамберг.
— Это совершенно законно, комиссар, конечно, если бумаги были заверены полицией.
— У вас есть фамилия и адрес служанки?
— Мадам Кутелье, она живет в Брюмате. Я могу найти для вас ее координаты.
Дениз Кутелье орала в трубку, чтобы перекричать вопли дерущихся детей.
— Мадам Кутелье, вы можете описать мне вашего нанимателя? — Адамберг тоже начал кричать.
— Комиссар, — надрывалась женщина, — я с ним никогда не пересекалась. Работала три часа по понедельникам и четвергам, как и садовник. Оставляла приготовленную еду и продукты на другие дни. Он предупредил меня, что редко бывает дома. Он очень занятой человек. Работал где-то в торговом суде.
Разумеется, подумал Адамберг. Призрак, невидимка.
— В доме были книги?
— Очень много, комиссар, но не могу сказать, какие именно.
— Газеты?
— Он получал по подписке какую-то ежедневную газету и «Эльзасские новости».
— Письма?
— Этим я не занимаюсь, а его секретер всегда был заперт на ключ. Обычное дело, если человек работает в суде. Его отъезд — полная неожиданность. Он оставил мне очень любезную записку, поблагодарил, пожелал всего хорошего, оставив инструкции и щедрое вознаграждение.
— Какие именно инструкции?
— Вернуться в субботу и произвести генеральную уборку, не считаясь со временем, поскольку дом будет выставлен на продажу, а потом отнести ключи в агентство. Я побывала там час назад.
— Записка написана от руки?
— Нет, господин Леклерк всегда печатал на машинке. Наверное, дело в его профессии.
Адамберг собирался повесить трубку, когда женщина вдруг сказала:
— Нелегко будет дать описание. Я видела его только раз, четыре года назад.
— Когда он переезжал? Вы его видели?
— Конечно. Я не работаю невесть на кого.
— Госпожа Кутелье, — заторопился Адамберг, — будьте как можно точнее.
— Он сделал что-то плохое?
— Наоборот.
— Меня бы это удивило. Он был чистюля и такой педант. Очень жалко, что у него возникли проблемы со здоровьем. Мне кажется, ему было лет шестьдесят, не больше. А внешность… ну что вам сказать — нормальная внешность.
— Пожалуйста, сосредоточьтесь. Рост, вес, прическа?
— Минутку, комиссар.
Дениз Кутелье приструнила детей и снова взяла трубку.
— Он был не слишком высоким, скорее полным, с румяным лицом. Волосы пепельные, на лбу залысины. Носил коричневый бархатный костюм и галстук — знаете, я всегда хорошо запоминаю одежду.