– Ты дыма не переносишь, что ли? – Он засмеялся миролюбиво и снова положил свою руку поверх ее на рычаге переключения передачи.
– Отстаньте, – сказала она. – Не надо со мной кокетничать, я, кажется, вправду устала. Я вам лучше завтра мятные лепешечки принесу – а то, говорят, курить много вредно.
Путешествие к Ленцу и происшествие с джипом как-то странно на нее повлияли. Ей стало казаться, что она знакома с Робертом много лет, и то, что он помогал ей переключать передачу таким способом, теперь как-то не вязалось с тем, что она пережила в этот день. И Роберт каким-то чутьем понял, что она чувствует, убрал свою руку и начал рассказывать:
– Я курить начал в семнадцать лет, еще перед армией. – Нина молчала, но у него было чувство, что все, что он говорит, ей действительно интересно. – А уж когда познакомился с Михалычем и он меня первый раз на гонки взял, тут уж курить стал помногу. Михалыч сначала автодорожный институт окончил, а уж потом в армию пошел. Я был салагой. Отслужил, демобилизовался самым первым из нас троих, – рассказывать, что его ранили в Афганистане, он не стал, – и подался на поиски приключений в Прибалтику.
– Почему в Прибалтику? – удивилась Нина.
– Там тогда самая сильная сборная была в Союзе. Устроился сначала на побегушках, но потом выступал на гонках. А уж когда Михалыч снова сюда позвал, бросил там все и уехал.
– Ты был женат?
– Да. Там женился, но жена меня всерьез никогда не принимала. Называла русским Иванушкой. Это означало в ее устах – дурачок. – Роберт прикурил следующую сигарету и аккуратно размял окурок в пепельнице. Нина ничего не ответила, только подумала, что Кирилл обычно выбрасывает окурки прямо на дорогу. «Теперь так принято, – думала она. – Едешь, едешь, вдруг – бах! – прямо тебе в стекло летит коробка из-под сока или банановая кожура».
– Я до сих пор прибалтийский акцент с трудом выношу, – вдруг, стиснув зубы, сказал Роберт. – Как начнет кто-нибудь по-ихнему тормозить, так меня сразу передергивать начинает.
– Но почему? – удивилась Нина.
– Слишком они рациональные. До тошноты, – ответил Роберт и замолчал. И Нина поняла, что больше его об этом расспрашивать не надо. И она спросила его о другом:
– Ты начал пить?
Он удивился:
– Нет, не больше, чем другие.
– А с Ленцем почему так получилось?
Роберт помолчал, но потом решил, что раз уж она была полноправным членом их сегодняшней компании, она имеет право знать.
– Он очень переживает из-за сына.
Нина опять замолчала, предоставляя ему свободу – рассказывать или держать все в тайне. Он решил рассказать: