Она достала из стенки кое-какую убранную туда за ненадобностью посуду, порылась в холодильнике, что был в виде шкафчика под окном в кухне (такие холодильнички всегда раньше встраивали в стены в хрущевских домах) и извлекла на свет божий банку сгущенки и пачку сухарей каменистой твердости. Заварка имелась на кухне в шкафу, и хотя пахла уже только пылью, Нина решила, что в кипятке запах чая восстановится.
«Ничего, до завтра продержусь!» – подумала она. А что будет завтра, представлялось ей в какой-то непонятной дымке.
Перед тем как приступить к чаепитию, она все-таки вышла в коридор и набрала номер своего домашнего телефона, а затем мобильный номер Кирилла. Ни тот, ни другой не отвечали, она опустила трубку и отправилась пить чай. Она тянула из чашки горьковатую жидкость и думала о прошлом. Вспоминала и хорошие, и тяжелые времена. Грустно улыбалась тому, как непросто ей было учиться в математической школе, а потом в университете; пожимала мысленно плечами, когда не могла вспомнить, чем же именно пленил ее Кирилл в студенческие годы – ничего в нем особенного не было, кроме привлекательной мордашки и веселого характера. «Что ж, и это было немало», – думала она. И она не хотела признаться в том, что ждала его сейчас, надеялась, что он найдет ее и приедет за ней и, может быть, даже выкажет в его обычной манере недовольство, что она забралась в эту глушь и отвлекает его от дел.
Потом пришли тяжелые мысли о том, как быстро истаяли последние годы ее родителей. Она извлекла из шкафа альбом со старыми фотографиями и с упоением принялась их рассматривать. За всем этим она просидела долго и не слышала шума машины, въехавшей в их двор.
Ночью она решила позвонить домой снова. Телефоны по-прежнему не отвечали. В ответ она скривила презрительно губы, разделась и стала стелить постель. Вдруг совершенно неожиданно для нее раздалась оглушительная трель дверного звонка. Нина вздрогнула и одновременно обрадовалась: «Это Кирилл! Неужели он все-таки догадался, где я, и приехал? Значит, он любит меня!» Она заметалась в поисках халата, но, не найдя его, накинула на себя попавшееся под руку полотенце и побежала к двери:
– Кто там?
Глазка в двери не было.
– Нина, это я! Открывай! – раздался с той стороны таинственный, напряженный шепот.
Пульсатилла! – Нина вздохнула разочарованно и, уже не обращая внимания на полотенце, отперла дверь. Пульсатилла вошла с чрезвычайно заговорщицким видом.
– Ты не одна? – сдавленным шепотом проговорила она.
– Одна.
– Почему тогда прячешься?
– От кого? – Нина совершенно не понимала, в чем дело.