Было много наших друзей и знакомых — А. Раппопорт, Л. Мастеркова, Г. Элинсон, О. Прокофьев, С. Шиллер, С. Брук, А. Глейзер, И. Голомшток и другие разные люди. Я не знаю, знаете ли Вы их? Обсуждали, говорили много и по–разному совместно с американскими искусствоведами, молоденькими хорошенькими девочками (хозяин‑то миллионер — холостяк!). Опять же лучше всех говорил Яша. Или он мне больше всех нравится? Он так красиво говорил о любви в искусстве, о том, что «человек существует в двух мирах: в мире свободы и в мире необходимости, и искусство разрешает антиномию между двумя мирами». Хоть я еще очень маловерующий человек, но бездуховные разговоры совсем пусты и скучны для меня. Я всегда слушаю только самых умных мужчин: Яшу, Канта, Вас и еще двух, трех.
Потом мы поехали в Бостон, где жили у наших друзей. Я взахлеб разговаривала, в промежутках взглянув на Бостон. Он красивый, красно–кирпичный, но как‑то все города, достопримечательности стали безразличны мне, как и я им. Меня притягивают толь–ко люди и те места, где они есть. Вот уехала, думала «мир глядеть», а оказалось… ничего не надо, кроме общения. И никакая Гонолула меня не манит теперь. И это так странно оказалось. Мир‑то одинаковый: камни да природа. А главное‑то, и правда, — любовь! И как сохранить ее в себе? И как часто не хватает ее у меня.
После Бостона поехали «под» Нью–Йорк в Территаун к Павлу и Мае Литвиновым[6], где им «дали» квартиру при школе, в которой Паша преподает. Школа, как замок, на холме. Детей–школьников не видела, они какие‑то тихие, не орут, как бешеные. Только запах в школе тот же — официальный. И что удивило — пять преподавателей физкультуры и… ни одного географа (я ведь как бы ученый географ, кандидат наук). Школа частная, очень хорошая по американским стандартам. И кажется мне, что образование тут хуже на–шего, ничего не знают, ни географии, ни истории. Как в доме отдыха — физкультурничают. Ходят слухи, что в университете якобы наверстывается, но… я в этом сомневаюсь. Ой, и темные есть профессора, как из глухомани. Можно подумать, что у нас в ЛГУ были светлые?! Хотите верьте, хотите нет, мало кто знает, где Ленинград. «Что это, часть Москвы?» Смотрят, как умалишенные, телевизор… А там, как взглянешь, так тошнит, и не то чтобы порнография, нет, просто — ничего — ничего не происходит, вернее, грабят, убивают, бегают, стреляют, рекламируют мыло и зубной порошок. И это странно. Такая пустота и бездуховность. Казалось бы, по воскресеньям 97% верующих в Америке, по опроснику, проповеди… настолько скучные, что я диву даюсь. Вот как я раскритиковалась! Это все к тому же, что весь мир — провинция… А не провинциальны Ваши книги.