В Америке‑то и то так трудно освободиться — вот со мной что делалось. И почему так было? Потому что привыкла видеть свою реальность в отсветах других, в суете, в установившихся отношениях. А как оказалась лицом к лицу с другой реальностью, с другим миром, так и замучилась бессмысленностью. Я, кажется, начинаю кое‑что понимать про иммиграцию. Наваливается переоценка ценностей, прежде всего самого себя, и то, что должно быть очищено, выброшено, начинает страдать. И каждый должен пройти через это напряженное страдание. Даже книги читаются по–другому, какие‑то мелкие шебуршания в книгах уже ничегошеньки не значат, бывшие герои становятся нулями.
И то, что я говорила, что в Америке «буду окна мыть», оказывается полным бредом. И так со всеми представлениями. Почтение к американской науке исчезает, кажется, что тут‑то какие‑то невероятные ученые, а потом вдруг видишь, что люди‑то везде люди, и у нас еще и интересней. Правда, американцы, конечно, приятный народ, но довольно прагматичный, на наших туристов похожи — в походы, у костра, футбол. Конечно, это в массе, голос большинства, как Яша считает, что средний американский человек лучше нашего «среднего». Как вычислить среднее без остатка?
Я уже более или менее начинаю понимать, кто есть кто, уже ориентируюсь, думала, что из‑за моей языковой неполноценности и всеобщей американской выровненности и вежливости не смогу отличать людей так, как в России. И вот прошло четыре года, и я немножко научилась, хотя до той моментальной оценки по одному русскому слову еще далеко, но уже чувствую себя более комфортабельно, можно сказать, «адаптировалась.» Все встает на места — причем на другие. Ожидания мои часто ссорятся с не ожиданиями. Сильные духом люди переживают все проще, вот я смотрю на Яшу, он не докатился до моей пропасти, потому что у него была вера. Как я Вам уже говорила, я над ним подхихикивала, вот и дохохоталась. Теперь над собой посмейся, Дина! Яша говорит, что здесь он тоже более отчетливо увидел дискретность времени, что жизнь конечна, и тоже переживал трудные минуты. А у меня совсем был паралич воли и хаос.
Да, кстати, про Кузьминского. Как я Вам писала, наши отношения с ним начались с драки — на банкете в Вашингтоне, но… хорошая дружба часто начинается с драки. Костя Кузьминский, жадный до всего экзотического, кривого, противоречащего, человек добрый и милый. И мы его залюбили. Он талантливый и оригинальный. Костя свободный и другим дает свободу. Теперь мы видимся иногда, они живут не далеко, в трех часах езды от Хьюстона, в Остине. Этот город университетский, там большой университет Техаса, расположенный на «балконах», то есть на холмах с озерами, не такой плоский, как Хьюстон. В университете есть русская кафедра и создан институт русской культуры. Возглавляет этот институт профессор Джон Боулт