— Проезжай скорее! — прохрипел он. — Сейчас поезд пойдет обратно.
Через дощатый помост переезда езда рысью была запрещена. Когда пугливая лошадь молодого парня понеслась вскачь, синева от носа Кугениека разлилась по всему лицу, он закричал что-то, потрясая чехлом флажка, но в этом страшном грохоте ничего нельзя было разобрать, а ездокам вообще до него больше не было дела. На самом солнцепеке, на скамейке у сторожевой будки сидела бледная, иссохшая жена Кугениека и страдальческими глазами равнодушно смотрела на проезжавших.
Напротив здания станции, между кленами, виднелись стропила нового сарая. Недалеко от дороги дивайский помещик Зиверс строил огромный амбар, внушительная каменная стена с обложенными красным кирпичом проемами для двух дверей была почти готова. Человек двадцать возилось на лесах и внизу около строительного материала. Ближе к реке, у подошвы крутого пригорка, около самого большака, Миезис выстроил домик из кольев, прибрежной глины и плетеного хвороста, немногим больше, чем у Грина. В окне были выставлены коса и брусок мыла, карандаш и ручка торчали в стакане, а рядом виднелось точило и стеклянная банка с «царскими» конфетами. Сам лавочник в брюках из покупной материи, засунув большие пальцы в проймы жилета, стоял в открытых дверях. Тучный, без загара, бледно-розовый, как сосунок, с густыми, огибавшими верхнюю губу усами, он приветливо поклонился. Ванаг в ответ чуть-чуть шевельнул бородой и рысью проехал мимо. А Прейман как бы загляделся в сторону помещичьего амбара — не хотел показать свои близкие отношения с Миезисом. На откосе Кручевой горы блестело свежевыкрашенное желтое здание новой аптеки. На зеленой доске у входа, нагоняя страх, сверкал большой золотой орел с надписью «Аптека» на русском и латышском языках. Внутри за стеклянной дверью, заложив руки в карманы, стоял аптекарь Фейерверк и смотрел на дорогу, — оба ездока дернули за козырьки.
За Кручевой горой, миновав Диваю, дорога сворачивала влево, в усадьбу Лиелары. Через вайнельский ров перекинут мостик — как обычно, покосившийся, с огромной выбоиной посредине от быстрой езды почтовых возков. Даже смирная Машка заупрямилась и не хотела ступить на него, пока хозяин не ударил ее кнутом. Рассердившись, она разом перескочила через мостик, чтобы галопом взбежать на гору, но не смогла — круча была слишком отвесная.
Наверху целая пурвиета засажена молодыми яблоньками.
Тут же в кучу свалены обломки кирпичей, куски старых досок, колья и жерди. Из землянки вышли братья Лупаты, своим видом оправдывавшие собственную фамилию.