Старуха ненавидела ее все больше и больше, ходила по пятам, преследовала словно кошмар, не давала покоя. То была не жизнь, а мука.
К этому времени в Личи начала наезжать Калвициене из Силагайлей. Она неустанно расхваливала Светямура. Мастер перебрался теперь в Кепини, даже помощника взял, так много работы. Деньги загребает лопатой, но что толку в достатке, если нет жены. Поросенок тонет в жиже, мальчишки растут дикарями, самому зачастую приходится оставаться без горячего обеда и ходить грязным оборванцем. Вот где может приложить руки молодая хозяйка! Красавцем Светямура не назовешь, пожилой мужчина, но разве это помеха счастью? У него ведь деньги, богат, как черт, жена может жить не хуже хозяйки! «Супруга мастера!» Платье будет носить из покупной материи — домотканой Светямур не признает, на ногах даже в будни — башмаки, шелковый платок на плечах, шелковые носовые платочки… Когда есть деньги, все явится: и легкая жизнь, и счастье, завидная доля!.. Анна Осис, эта блудница, не сумела прибрать Светямура к рукам и теперь скитается: то у айзлакстцев, то на станции, а мать исходит слезами от людских насмешек. Ей, Калвициене, до этого в конце концов нет дела, по нельзя ведь равнодушно смотреть, как молодая, красивая девушка прозябает в Личах, где этот засоня Мартынь словно кот на нее облизывается, будто волк караулит за кустами. А тут под боком лежит несметное богатство, почет замужней женщины, барская жизнь и все такое…
У тихой Калвициене язык оказался как у иволги. Однажды и самого Светямура привезла с собой. В новом костюме и высоких сапогах, с подстриженными волосами и усами, он выглядел не так уж отвратительно. Да Лиена не особенно и разглядывала его, только слушала краем уха, как хвастался он на своем варварском полунемецком наречии большими заработками, видами на будущее. Заказчики стоят у него в очереди, может получить с них и деньгами и продуктами. Копченое мясо у него еще с позапрошлого года, сеяная ржаная мука есть, жена может печь кисло-сладкий хлеб.
О браке и жизни с мужем у Лиепы самое смутное представление. Еще не выйдя из поры юности, очень робкая и застенчивая, она даже подумать стыдилась о таких вещах. Замужество было бы ей выходом из этого ада, из Личей. Только бы вырваться из этого ужасного мира, где ее подкарауливал Мартынь с его маслеными глазами и мерещились протянутые обросшие медвежьей шерстью лапы бривиньского Ешки… Светямур вытащил туго набитый бумажник, бросил на край закрома.
— Der Teufel hol! Черт побери! Сколько она хочет? Тысячу — две?..