— Это тоже Андр сделал, — пояснила Анна. — Здесь лежит его бабушка.
Марта подумала и спросила:
— Она была совсем старая?
— Совсем, совсем старая и хорошая. Связала тебе первые чулочки.
— Тогда я была маленькая?
— На одной ладони можно было тебя поднять.
Уходя, она подумала о том, что Андр Калвиц не случайно на три могилы поставил дощечки без крестов — точно вызов людям. Да, растет здесь еще один человек, который не сворачивает с дороги перед всемогущей, заставляющей всех трепетать людской молвой… Растет, растет новое отважное поколение!
Когда они вернулись к могиле Осиса, Андрей очнулся от своих дум. Больше задерживаться нельзя, поезд ждать не будет. Погода испортилась, стало довольно прохладно, они шли быстро, чтобы не продрогнуть. Когда поднялись на крутой берег Колокольной речки, Марта захотела пойти сама. Она уже не такая маленькая, чтобы мама могла поднять ее на одной ладони. Вероятно, бабушка Андра теперь не стала бы вязать ей чулочков.
По большаку, пересекая кладбищенскую дорогу, с криками и смехом, пронеслись на станцию клидзиньские извозчики, показывая пальцами на кого-то позади. Одиноко тащилась рослая вороная лошадь с белым пятном на лбу, похожим на серебряный рубль. Сбруя сбилась, вожжи волочились по земле, уздечка болталась под шеей. Телега казалась совсем пустой, но Марта разглядела и показала пальчиком.
— Дядя, посмотри, почему он так едет?
Встречный лежал на спине, на голых досках телеги, свесив ноги к хвосту лошади. Опираясь на локти, он пытался поднять голову. Шапки на нем не было, заросшее черной бородой лицо распухло, доносилось неразборчивое бормотанье.
Идти за подводой целую версту до станции, чтобы Марта смотрела на это отвратительное зрелище! Среди елей хорошо протоптанная дорожка, Анна свернула с большака. Но недовольная Марта вытягивала шею, чтобы разглядеть.
— Кто это?
— Человек! Что ты спрашиваешь, будто не видела!
Но маленькая не унималась.
— Почему он не сидит на телеге, а лежит?
— Потому что спать хочет.
— Разве он дома не спал?
Конца не было этим вопросам. Анна сердито прикрикнула и зашагала быстрее, девочка едва поспевала за ней.
Посадка в поезд была для Карла Мулдыня самой большой неприятностью во всей поездке. Теперь Мария повернулась к нему и Лилии спиной, делая вид, что совсем не знает эту деревенщину с их узлами. Лилия взяла маленькие свертки, Карл топтался на месте и глубоко вздыхал, жалостливо посматривая на свои слабые руки. Ясное дело, он ждал, чтобы Андрей Осис взял тяжелый мешок с картошкой. Но тот прикинулся непонимающим, подхватил ведро с маслом и полез в вагон. Карлу Мулдыню ничего не оставалось, как взяться за мешок самому. Если бы на перроне у пассажиров было время наблюдать, вдоволь бы посмеялись, глядя, как он тащит картошку, засунув под веревку три пальца и весь изогнувшись, чтобы не выпачкать брюки я чтобы не подумали, будто в его мешке грубые деревенские продукты. И в вагоне пришлось самому поднять ношу на верхнюю полку. Он немного помял белый верх фуражки. Разглаживая и отряхивая фуражку, он с упреком посмотрел на Андрея.