Она не видела его уже десять дней. Накануне она с колотящимся сердцем подошла к киоску справочного бюро, чтобы узнать, где проживает Соколов Тихон Дмитриевич, 1930 года рождения. Но постояла возле киоска и отошла прочь. Она и сама себя не узнавала: раньше бы она этого Тихона со дна моря достала.
«А ведь я заболела…» – думала Аня. Все время она теперь мерзла. Один вид падающего мокрого снега вызывал у нее озноб и даже самый легкий ветер – слезы.
Приближалось Восьмое марта. Совершенно случайно Аня встретилась на улице с Николаем Егоровичем. Она и не хотела к нему подходить, но он увидел ее и подошел сам.
– Извини, Аня… С наступающим праздником!..
В руках у него был букетик мимозы за рубль. Он потискал его в руках и отдал Ане.
– Ты ведь не для меня покупал, – отчужденно сказала Аня.
– Ну, раз так сошлось… Как живешь?
– Ты бы хоть свои вещи забрал. Думаешь, мне на них легко смотреть?
Николай Егорович очень смутился и сказал:
– Ну что же, если можно, пойдем сейчас.
В квартире у Ани и перед праздником не было порядка, но Николай Егорович виду не подал. Аня поставила в стакан подаренные им цветы и пригласила почти шепотом:
– Садись, Коля.
Он сел, не сняв пальто, только положил на стол шапку-треушку. В комнате не было ни одного предмета, который указывал бы на то, что здесь бывал другой мужчина. В то же время все как будто говорило об этом.
Ане показалось, что Николай Егорович стал старее и еще некрасивее. Вид его ничем не выдавал, что он особенно счастлив со своей новой женой. И хотя Аня стороной узнала, что они живут очень хорошо, у нее вдруг родилось такое ощущение, что позови она сейчас Николая Егоровича обратно, он бы не отказался. Но он уже не был для нее мужчиной, скорее родственником, бывшим приятелем, человеком, которому можно многое рассказать.
– Помог бы ты мне, Коля, – сказала она. – Уехать бы мне куда-нибудь. Квартиру бы, что ли, сменять. Совсем не могу сидеть одна…
Аня владела сейчас той отдельной, очень удобной квартирой, которую получил Николай Егорович. Ему же, как она знала, приходилось пока жить у тещи, за перегородкой. Первое время Аня себя утешала: ему еще площадь дадут, он инвалид. Но, видимо, Николай Егорович не просил, поэтому ему и не давали.
– Можно эту квартиру разменять, Коля, – предложила она. – Чтобы и у тебя свой угол был. Я ведь тебя еще не выписала.
– Да нет, – сказал Николай Егорович, – мы, наверное, скоро получим.
Аня вздохнула: «мы», то есть он и его жена, медсестра эта. Сказано это «мы» было так, что Аня поняла: она ошиблась, к ней он не вернется. Она не испытала ревности, потому что любила теперь другого, но ей было очень больно, потому что она не могла про себя и про Тихона сказать такого же «мы».