– Где тело? – спросил Киселев.
– В углу сцены.
Полицейские и Зорина прошли к трупу. Посмотрев на Найденова, Киселев закусил губу и обратился к Пете:
– Вызывай экспертов. А вы прикажите, чтобы никто не покидал зал. На наше счастье, здесь было мало народу. Кто-нибудь должен был что-то видеть.
Полицейские и журналистка спустились со сцены. Артисты и технический персонал окружили их.
– Давайте восстановим всю картину, – Киселев окинул взглядом актеров. Они побледнели. Их губы дрожали. – Только прошу вас не упускать ни одной детали. Итак, где находились вы? – обратился он к Татьяне, дублерам и еще парочке мужчин, исполнявших роли Моцарта и Сальери.
– Мы сидели в конце зала и разговаривали, – начала Татьяна. – Я ничего не видела. Было темно. На сцене шли последние приготовления.
– Спасибо, – майор посмотрел на ее коллег. – А вы?
– Мы сидели рядом с Танюшей и тоже ничего не заметили, – признался высокий черноволосый красавец с ямочками на щеках. – Вы спросите у уборщицы и реквизитора. Они всегда сидят на репетициях в первом ряду.
Павел и Константин прошли к сцене. Персонал ждал их. Петя и Леонид осматривали сцену, а Катя примостилась в уголке.
– Где находились вы? – обратился Костя к пожилой женщине с добрым морщинистым лицом – уборщице.
– Я сидела на первом ряду справа, – пояснила она.
– Вы заметили кого-нибудь?
Уборщица покачала головой:
– Нет, к сожалению. У меня плохое зрение. Без очков вижу слабо.
– Понятно. А вы? – Скворцов повернулся к реквизитору. Иваныч, который пришел в себя после оказания ему медицинской помощи, еле держался на ногах, однако отказался ехать в больницу.
– Я видел, – прошептал он.
Павел и Костя подались вперед:
– Кого же вы видели?
Реквизитор нервно глотнул. Острый кадык так и ходил по тощей жилистой шее.
– Я виноват… Я увидел темную фигуру, но ничего не сказал Александру. А ведь он меня просил проследить… Однако я не придал этому значения. Понимаете, у меня давление, я закрыл глаза, потому что сильно стучало в висках, а потом, когда открыл, фигура словно слилась со стеной. Я решил, что это спазм и у меня просто пятна в глазах от давления, и не обратил на это внимания.
– Мужская фигура или женская? – поинтересовался Киселев.
Реквизитор наморщил лоб:
– Женская, это точно. Мне показалось, дама была в длинном платье. Но в этом спектакле играет только одна женщина – Таня Белых. А она сидела в конце зала, я слышал ее смех. Вот почему я и подумал, что мне померещилось.
– Ясно, – майор подошел к сцене. – Ребята, как на первый взгляд это такой же кинжал?
– На первый взгляд такой, – отозвался Сомов. – Но точнее пусть скажет Станислав Михайлович.