И естественно, что она была безмерно удивлена, когда присутствующие встали, приветствуя плотного небольшого роста пожилого мужчину, который медленно взошел на трибуну. В его внешности не было ничего необыкновенного, он вполне мог сойти за дельца средней руки из Мидленда.
Его национальность определить было трудно. К аудитории он обращался на французском, немецком и английском, свободно переходя с одного языка на другой и никогда не повторяясь.
Когда Хилари пыталась восстановить в памяти, что же он все-таки говорил, ей никак не удавалось сделать это. Видимо, эти слова имели силу и смысл только в том случае, если их произносили вслух.
Хилари вспомнила, что рассказывала ей одна знакомая, которой довелось в довоенные годы жить в Германии. Отправившись как-то на митинг только за тем, чтобы взглянуть на «бесноватого фюрера», она залилась там истерическим плачем, охваченная непонятными чувствами. Она говорила, что каждое произнесенное им слово казалось ей полным какого-то необыкновенного значения. А когда она, придя домой, пыталась все это припомнить, то оказалось, что, кроме общих избитых фраз, ничего сказано и не было.
Что-то в этом роде происходило и здесь. Сама того не желая, Хилари ощущала какой-то подъем. Директор говорил очень просто.
— Концентрация капитала, престиж, влиятельные семейства — все это было силой прошлого. Сегодня же сила в руках молодых химиков, физиков, врачей… Из лабораторий грядет сила разрушения и созидания. Вы можете сказать: «Победить или погибнуть!» Этой силой не будет владеть какая-то одна страна, ею будет обладать тот, кто ее создаст. Наша Организация — это сборный пункт молодых умов всего мира, у нас нет людей старше сорока пяти лет! Настанет день, когда мы создадим Трест. Мозговой Трест Мира. И тогда мы будем управлять всем сущим. Это мы будем диктовать приказы капиталистам, королям и армиям, мы подчиним себе мировую индустрию…
Всей этой отравленной чепухи было произнесено гораздо больше. Но дело было даже не в словах. Видимо, определенная сила ораторского искусства сумела захватить эту обычно холодную и критически настроенную аудиторию.
Речь свою Директор закончил лозунгом: «Мужество и Победа!» Хилари в смятенном состоянии поспешила в коридор. На лицах она видела какое-то странное воодушевление. Обычно сонные глаза Эрикссона блестели, голова была надменно закинута назад.
— Пойдемте на крышу. Глоток свежего воздуха просто необходим, — услышала она шепот Питерса, и он осторожно взял ее под руку.
Они молча поднялись наверх. На небе сверкали южные звезды, пальмы, казалось, дышали прохладой.