За последние пять дней в доме побывало множество людей. Она уже не могла пожаловаться на то, что никто не посещает их. Но Эмили бы хотелось, чтобы посетителями были другие люди, а не полицейские и газетчики. Одни приезжала из Феллберна, другие из Ньюкасла, в форме и штатском. С газетчиками девушка была осторожна, боялась называть имена, чтобы ей потом не могли отомстить.
Эмили слышала, что, когда полицейские пошли к Джемси Моргану, который был свидетелем, его родители сказали, что он снова ушел в море и они не знают, из какого порта он отправился. Она подумала, что парень правильно сделал, передумав относительно работы на море, поскольку он никогда не смог бы найти работу поблизости, если бы выдал тех, кто жил в деревне.
Один из полицейских, который не носил форму, весьма серьезно сказал хозяину:
— Мы понимаем, мистер Берч, что вас не было на месте происшествия, но вы должны иметь представление о том, кто были эти люди, и мы вам советуем не брать это дело в свои руки.
Но хозяин только не мигая смотрел на полицейского и молчал.
Реакция хозяйки, старого Эбби и Люси на смерть Кона совершенно отличалась от того, что Эмили ожидала. Люси до сих пор не проронила ни слезинки и, как и хозяин, почти не говорила, целыми днями выполняя порученную ей работу, как лунатик. Эбби, вместо того чтобы разразиться потоком красноречия и сказать, что он все это мог предвидеть, как она этого ожидала, был непривычно молчалив. Даже вчера, когда Эмили с горечью обвинила его в том, что он подлил масла в огонь, рассказав в гостинице о том, что Люси ждала ребенка, старик просто опустил голову. Сквозь сжатые зубы она прошептала:
— Вы интриган и сплетник, Эбби Ридинг, вот вы кто, и вы не меньше виноваты в том, что случилось, чем те, в деревне.
Даже на это он никак не отреагировал, но губы его задрожали, как они могут дрожать только у старика, и, не говоря ни слова в свою защиту, он пошел прочь.
Но реакция Роны Берч была самой странной из всех. Эмили думала, что эта женщина сойдет с ума, если еще не сошла, потому что она обвиняла Лэрри во всем, что произошло. После первой истеричной реакции на новость она заперла дверь на задвижку на весь день и всю ночь.
А в последующие четыре дня девушка дюжину раз рассказывала ей о том, что случилось; но хозяйка, похоже, не была удовлетворена. Каждый раз, когда Эмили заканчивала свой рассказ, она откидывалась на подушки, хваталась за одеяло обеими руками и так тянула его, будто пыталась разорвать пополам.
Но в это утро, утро дня, когда Кон должен был покинуть свой дом навеки, Эмили не захотела снова рассказывать о том, что произошло, у нее внутри все болело. Ее тело казалось пропитанным грустью, ей нужно было утешение, нужен был кто-то, кто бы выслушал ее, кому можно было бы выразить словами те чувства, которые она испытывала, когда баюкала безжизненное тело Кона. И, рассказывая это, понять самой причину такой любви, которую она ощущала сейчас.