— О, Эмили. — Бледные губы с дрожью произнесли ее имя. Но Эмили резко ее остановила, сказав:
— Послушай, Люси, не начинай дергаться, у меня и так проблем по горло. Будь хорошей девочкой и не куксись... и все образуется. Так или иначе, все будет хорошо.
— Но куда же мы пойдем завтра?
Эмили наклонилась, подняла жакет и сказала:
— Ты неси это, — а потом добавила: — А завтра посмотрим, что делать. Об одном тебе не нужно беспокоиться - мы не вернемся на Кредор-стрит. Я лучше пойду в работный дом, чем позволю себе или тебе вернуться туда. Поэтому не надо волноваться. В любом случае, если я завтра ничего не придумаю, мы всегда можем поехать к нашей тете Мэри Сатерн в Гейтсхеде. Она приютит нас на пару дней.
— К нашей тете Мэри Сатерн!
— Правда, я давно не навещала ее, но, думаю, она не прогонит нас.
— Но у тети там полно народу, ведь так? Последний раз, когда мы ее навещали, дом был битком набит.
— Когда-нибудь ты поймешь, Люси, что именно те люди, у которых в доме некуда приткнуться, всегда потеснятся, чтобы приютить еще одного или двух человек. Все будет нормально, говорю тебе, все будет нормально.
Но Люси, похоже, так не думала, и продолжала размышлять:
— А как миссис Гэнтри, наша соседка? — Она показала через дорогу.
Эмили затрясла головой от нетерпения. Как объяснить Люси, что миссис Гэнтри не говорила с ней с тех пор, как она заняла пост экономки у Сепа. Миссис Гэнтри, хоть и была глухой как пробка, должно быть, слышала достаточно, чтобы отрицательно относиться к положению вещей в соседнем доме. Поэтому Эмили сказала:
— Мы не пойдем к миссис Гэнтри. Она глухая, совершенно глухая и... она не совсем здорова, ее нельзя беспокоить. Поэтому я говорю: успокойся, все уладится.
Эмили не рискнула сейчас добавить: «И никогда не вешай носа».
Сестры подождали, пока совсем не стемнело. Они замерзли и хотели есть. Эмили позволила выпить по чашке чаю в кафе, и это все. Девушка исходила из того, что Люси хорошо пообедала и могла продержаться до тех пор, когда они вернутся в дом. Насколько она помнила, Джесси Блэкмор не несла никаких сумок, когда выходила из дома, поэтому в доме должна была остаться еда.
Они просидели в парке до тех пор, пока сторож не выгнал их и не запер ворота. Потом долго бродили по улицам, еле волоча ноги, корзина казалась все тяжелее. Наконец, сестры оказались в проулке и подошли к задней двери. Дверь была закрыта. Через несколько минут Эмили была в прачечной, забрала ключ из-за валика, и, открыв заднюю дверь, они вошли в дом. В помещении было темно - хоть выколи глаз; о том, чтобы включить газ, даже и разговора не было. Эмили знала в этом доме каждый дюйм, особенно в кладовой.