Эмили знала, что шахтеры были грубыми людьми, еще более грубыми, чем докеры, когда на них находило, поскольку им было наплевать и на Бога и на людей и они никого не боялись. Когда один из них прокричал:
— Какой-то бедный петух теперь ходит и мерзнет без хвоста, — ее руки потянулись к шляпке, но замерли, когда Лэрри Берч проговорил, почти не шевеля губами:
— Оставьте все, как есть!
Они поехали по главной улице, где последний комментарий изрекла жена кузнеца. Она стояла в дверях кузницы и, когда коляска проезжала, прокричала через плечо:
— Боже милостивый, Сэнди, иди и взгляни на это!.. Говорят, что красивые перья у красивых птиц, но кто сказал, что нельзя сделать павлина из куропатки? Ну и ну!
Лэрри Берч хранил молчание до тех пор, пока они не приблизились к воротам дома. Там, не глядя на нее, он сказал:
— Знаете что? Следующее, что вы услышите, это то, что я купил вам всю эту одежду, поэтому будьте готовы к этому.
— Но это же не вы, я буду отрицать...
— Вы можете отрицать это, пока ваше сердце не остановится, девочка, но никто вам не поверит. Деревня заселена людьми, которые верят только тому, чему хотят верить, а в вашем случае они скажут, что верят тому, что видят их глаза. Вы проезжаете по улице в полдень в качестве служанки, а возвращаетесь вечером, одетая в такую одежду, которую... — Он повернулся и осмотрел ее с ног до головы, а потом продолжил усталым голосом: — Которую они никогда раньше не видели.
Когда Эмили почувствовала, что Люси осторожно вложила свою руку в ее ладонь, ей захотелось заплакать, но вместо этого, опустив голову, она сказала:
— Я могу уехать.
— Не говорите ерунду!
Почти презрительная нотка в его голосе вызвала у нее вспышку гнева.
— Я могу! И я уеду! — Она подняла голову и крикнула ему: — Вы не сможете остановить меня! Я ничем не связана. И она тоже. — Она дернула руку, лежавшую в ее ладони. — И вот что еще я вам скажу. Мне наплевать на то, что они там думают в этой деревне; они мне безразличны, они для меня никто. И мне все равно, что кто-то там думает, в деревне ли, хозяйка ли, или старик Эбби, или... или...
Когда она замешкалась, он тихо вставил:
— Или я?
И теперь она остервенело кивала ему:
— Да, и вы, и все остальные. Пока у меня есть две руки, я всегда найду работу. И я всегда могу пойти к тете Мэри и пожить у нее, пока не найду работу. Мне нет надобности мириться со всем этим. Я не так привязана к этому дому, как вы...
Глаза Эмили были широко открыты, рот тоже. Холодный вечерний воздух проникал ей почти в желудок, но ей было жарко, она вся взмокла. Что это на нее нашло? Ой! Говорить с хозяином подобным тоном... Сказать ему, что он привязан к этому дому... Но Берч и был привязан к дому, да еще к этой злобной ведьме, прикованной к кровати... Ох! Что же с ней случилось?.. Она разозлилась - вот что с ней произошло, и вела себя как дура. Она поступила как дура, потратив деньги на эти вещи, на эту проклятую шляпку, на это пальто и платье под ним... Нет, платье было красивым. Оно было простым, но красивым.