Дивизионный комиссар (Корнев) - страница 3

— Приятных снов, — произнес, заглянув обратно.

— Чао, любимый, — донеслось в ответ.


На улице и в самом деле оказалось премерзко. С неба сыпал мелкий противный дождик, холодный ветерок теребил ветви деревьев, на тротуаре темнели пятна луж.

Как я и предполагал, ни одного такси поблизости не оказалось, пришлось поднять воротник плаща и отправиться к ближайшей станции подземки пешком. Пройдя через вращающиеся двери в безлюдный вестибюль, я отряхнул шляпу и начал спускаться в полутемное, едва освещаемое тусклыми фонарями нутро подземной железной дороги. Примерно на середине лестницы дала о себе знать близость Вечности, и у меня заложило уши. Стало трудно дышать, в голове зазвучал неразборчивый шепот.

На миг остановившись, я прикоснулся к вискам, сосредоточился и уже совершенно спокойно отправился дальше. Призрачное присутствие чуждой людям стихии никуда не делось, но теперь оно растворилось в дуновениях встречного сквозняка. Стало чем-то само собой разумеющимся, не стоящим внимания.

Дело привычки на самом деле.

На платформе не оказалось ни души. Оно и понятно — на часах полночь.

При одном взгляде на провал туннеля меня пробрало до самых костей, но я не стал потворствовать беспочвенным страхам, подошел почти вплотную и встал на краю перрона. С показным безразличием сунул руки в карманы плаща и уставился на бесцветное тускло-серое безвременье, запертое алхимическими формулами внутри каменного свода стен.

Вечность. Это всего лишь Вечность.

Никто доподлинно не знал, что именно представляла собой окружавшая города материя, а те, кто заявлял, будто им удалось разгадать главную загадку мироздания, либо уже числились пациентами лечебницы Святой Марии, либо имели очень неплохие шансы перебраться в это заведение для душевнобольных в самом скором времени.

Я мог поручиться лишь за то, что Вечность не слишком уютная штука. Большинство случайно угодивших туда людей становились легкой добычей сущностей, а когда завладевшие их телами твари прорывались обратно в город, дело заканчивалось большой кровью.

Или не заканчивалось, если поблизости оказывался я или кто-то из моих коллег.

По заполонившему туннель мареву вдруг пробежала легкая дрожь, терявшиеся в нем серебряные рельсы мелко-мелко завибрировали, а миг спустя, разорвав небытие, на станцию вылетел состав.

Глухие, без единого окна вагоны разительно отличались от красочных поездов междугороднего сообщения; их облезлые борта пестрели многочисленными царапинами, сколами и вмятинами. Оно и понятно: у муниципалитета постоянно не хватало денег на ремонт подвижного состава, а чем интенсивней эксплуатировалась железнодорожная ветка, тем больше собиралось вокруг сущностей и тем агрессивней они себя вели. Некоторые эксцентричные философы даже полагали, будто порождения Вечности на самом деле представляют собой нематериальные прообразы вещей, явлений и даже эмоций, суть — эйдосы, а поскольку подобное тянется к подобному, то к людям и льнули воплощения агрессии, страха, злости и лживости.