— Наедине?
— Разумеется.
— Мои люди еще нужны? — поинтересовался инспектор Крамер.
— Узнай у Навина, — посоветовал я. — Теперь это его дело.
— Хорошо, — кивнул Петр, поправил шляпу и уточнил: — Оставить кого-нибудь отвезти тебя домой?
— Было бы неплохо.
Я распрощался с инспектором и зашагал вслед за припадавшим на левую ногу банкиром. Тот провел меня в свой рабочий кабинет, достал из бара графин резного хрусталя и налил нам коньяка.
— Ничего, что не виски? — спросил он.
— Нормально! — Я пригубил благородный напиток и, усевшись в кресло, закинул ногу на ногу.
— У меня неприятности? — спросил управляющий и в ожидании ответа слегка смочил губы коньяком.
Выглядел этот сухопарый мужчина средних лет так, будто собирался прямо сейчас выставлять свою кандидатуру на выборах мэра. Идеальная прическа и маникюр, сорочка с вышитыми инициалами, на шелковом галстуке — заколка с крупным бриллиантом, под стать ей и запонки.
Натан Корда и слово «неприятности» не сочетались категорически.
— С чего бы это? — удивился я, побалтывая оставлявшую на стенках бокала маслянистые разводы жидкость насыщенного янтарного оттенка.
— Если рядовое ограбление взялись расследовать сразу два специальных комиссара, дело точно не во взломанной ячейке. Я прав?
— Абсолютно.
— Тогда полагаю, не стоит ходить вокруг да около. Спрашивай.
Так уж получилось, что мы с Натаном Кордой были хорошо знакомы и частенько встречались за одним карточным столом. Разница в социальном положении не способствовала возникновению дружеских отношений, но наличие общих знакомых в любом случае делало нашу беседу более доверительной, нежели разговор между пострадавшим и следователем.
— Чья это была ячейка? — сразу перешел я к главному.
— Она была открыта на предъявителя, любой мог забрать ее содержимое, располагая кодом и ключом.
— Отличная память, — усмехнулся я, вновь отпив коньяка.
— Успел поднять документы.
— Понятно. А есть какие-нибудь предположения, почему грабители попросту не взломали замок?
— В этом как раз нет ничего загадочного, — улыбнулся управляющий. — После трех попыток ввести код происходит автоматическая блокировка ячейки на двадцать четыре часа. А при взломе ее содержимое уничтожается алхимическим растворителем.
— Что же такое там было, — подался я к собеседнику, — если это понадобилось кому-то аж через двадцать пять лет?
— Банк не располагает подобной информацией, — сухо ответил Натан Корда и, уставившись на картину за моей спиной, нервно потеребил запонку. — Не могу ответить на этот вопрос.
Я проследил за его взглядом, но ничего выдающегося в сельской пасторали не обнаружил и потому предложил: