Он понизил голос и прошептал:
— Видите? Они кивают. Они со мной согласны.
— Боюсь, не во всем, — сказал доктор Проктор.
И он, пожалуй, был прав, потому что толпа зашумела. Некоторые грозили в сторону эшафота кулаками.
— Мы хотим смотреть, как отрубают головы! — крикнул кто-то из толпы.
— Отрубить голову этому коротышке! — крикнул кто-то другой.
Стоявший сзади на эшафоте Кровавый Колодец уже пришел в себя после того, как слегка опешил, когда какой-то дурачок примчался по головам, сунул саблю в гильотину и остановил нож. И что еще хуже, он затупил лезвие ножа, теперь придется точить его заново! Но недоросток был явно не в себе, поэтому Кровавый Колодец и два стражника приближались к нему очень осторожно.
— Дорогие соотечественники, — добродушно заулыбался Булле. — Вы меня слышите? Я отменю дождливую погоду по воскресеньям!
Кусок хлеба с сыром бри прилетел из толпы и чуть не попал в Булле. Он увернулся и благодаря этому увидел двух стражников, которые держали в руках мечи.
— Повышение зарплаты для всех! — крикнул Булле уже не так уверенно. — И в особенности палачам и усатым стражникам. Что скажете?
Но никто ничего не сказал. Кровавый Колодец и стражники приближались к нему, публика напирала, а разговоры в толпе становились все громче.
— Вот черт, ничего не понимаю, — пробормотал Булле. — Под Ватерлоо у меня этот номер прошел!
— Придумай что-нибудь другое, — сказал доктор Проктор. — И поскорее. Сейчас нас разорвут на куски.
— Но что? — прошептал Булле — Я уже пообещал им все! Что любят эти люди?
— Мне кажется, — сказала Лисе, — они любят… музыку.
— Музыку? — неуверенно спросил Булле.
— Отрубить коротышке голову дважды! — крикнул кто-то, и несколько человек подхватили:
— Да!
Взгляд Булле заметался. Он понял, что скоро его песенка будет спета. Скоро, но не сейчас. Он же находчивый парень и может все. Он может быстро бегать, может летать — он сам проверял, — может играть на трубе, так что даже птицы плачут от счастья…
На трубе!
Его взгляд упал на инструмент, который Лисе все еще держала в руках. Булле бросил саблю, ускользнул от рук стражников и схватил трубу. Поднес ее к губам и заиграл.
Два первых звука взлетели к синему небу, и тут же перестали петь жаворонки и птицы-зарянки, жужжать пчелы и жирные мухи. Когда прозвучал третий и четвертый звук, затихло и человеческое море на площади. Потому что в отличие от песни «Да, мы любим этот край» эту песню знали все.
— Чё такое? — сказала грузная женщина, у которой на каждой руке было по ребенку.
— А вить это… — сказал крестьянин и вилами поправил прическу под теплой шапкой с красными полосами.