— Джокеры, Вагант, я — Дервиш. Приветствую вас в сопределе. Вербовочный подход, кажется, прошел успешно. Хотя с Тамерланом, как вы понимаете, ни о чем нельзя говорить наверняка.
— А вот Штирлиц знал наверняка. Хотя Наверняк об этом не догадывался.
— Сережа, погоди, — вмешался Джокер I, — как там обстановка?
— Как водится. — Хасан поднял глаза.
Примерно в миле от лагеря столбом поднимался к небу черный дым. В его клубах смутно просматривались некогда песочно-желтоватые городские стены. Неподалеку от разрушенной крепости, едва заметные с холма, суетились люди. Они убегали, возвращались, что-то высыпали из корзин на землю. Куча становилась все выше и выше, а люди сноровисто, явно не впервые, продолжали делать свое дело.
— Это головы жителей города, — пояснил Хасан.
— Да уж догадались, шо не урожай бахчевых, — с неожиданной досадой откликнулся Лис.
— М-да… — вздохнул Мишель Дюнуар. — Жаль, что я не могу показать эту картинку своим подопечным.
Часовой у двери в залу чуть замешкался, и в тот же миг тяжелая рука легла ему на плечо и отодвинула в сторону. Отодвинула с такой легкостью, как будто на страже стоял не видавший виды старый вояка двухсот фунтов весу, а соломенный манекен, по которому татарские юнцы-огланы пускают стрелы с несущихся вскачь коней. Стражник хотел было возмутиться подобной бесцеремонностью, но вовремя спохватился. Стоявший перед ним воин был на полторы головы выше и на треть шире в плечах. К тому же гостя сопровождал княжий тиун,[3] а стало быть незнакомец, хоть и казался странным в своем нелепом яркоцветном одеянии, имел право явиться пред очи повелителя.
Князь Витовт пировал. Охота была изобильна, и чистые реки всякий день одаривали наместника великого княжества Литовского щедрым уловом. За столами, расставленными покоем, разухабисто предаваясь хмельному разгулу, сидели, а порой и возлежали бояре, витязи и гости, прибывшие ко двору из дальних земель. Во главе стола, привлекая всеобщие взоры, располагались Витовт с супругой и приглашенный на празднество, приласканный князем скиталец, изгнанный Тимуром, недавний хан Золотой Орды, Тохтамыш. Увидев вошедшего, князь остановил жестом очередную здравицу и спросил, возвращая поднятый кубок на столешницу:
— Тиун сказал, что ты — ритер высокого рода и прибыл сюда издалека по неотложному и чрезвычайно важному делу.
— Он сказал правду, — громыхнул рыцарь.
— Как звать тебя? Откуда ты родом и какая нужда привела тебя ко мне?
— Мишель Дюнуар, барон де Катенвиль из Катенвиля на Луаре.
— Стало быть, ты — франк?
— Франк. Но прибыл сюда из другой земли и по велению монарха куда более могущественного и мудрого, нежели безумный Карл.