— Вы приехали на турнир? — поинтересовался властитель Бургундии, глядя на широкоплечего воина в странном восточном одеянии поверх бесценного доспеха.
— Нет, ваше высочество, — склонил голову Вальдар.
— Вот как? А я было решил…
— Я прибыл с тем, чтобы передать вам, сударь, послание от моего господина, пресвитера Иоанна.
— Вы что же, — герцог удивленно поднял брови, — прибыли сюда от самого пресвитера Иоанна?
— Вот моя верительная грамота.
Приезжий рыцарь протянул герцогу пергамент с массивной вызолоченной печатью, подвешенной к свитку.
— Я — рыцарь кентурии личной охраны моего государя, хранитель сокольничьих покоев.
— Верхних мхов и трех мостов, — не замедлил дополнить Лис.
— Сергей, отстань. У меня дипломатический визит.
— Так я же как раз, как Бог в помощь.
— Что?
— Ну этот, понтобол.
— Надеюсь, ты сам понял, что сказал.
— Понтобол, в отличие от дискобола, кидает понты. У тебя это получается как-то неубедительно. Клюква не развесистая. Скучно, бабоньки. Запоминай, два раза повторять не буду. Потому шо сам не запомню. Генеральный протопроцессор архистратига Михаила, адмиральный секретарь сущего.
— Почему адмиральный?
— Потому шо «капитаноперворанговый» — длинно и кострубовато. А не хочешь — назовись просто: канцлер высочайшего магистрата культуры путей сообщения иностранных дел. Жестко. Шо вчерашний гамбургер.
— Лис, если я ему такое скажу, у герцога будет нервный срыв.
— Да ну. Куда он отсюда нервно сорвется? Кто ж ему даст! Ты, главное, проходки на банкет возьми.
— Погоди, дай ему дух перевести. У него пресвитер Иоанн в голове не укладывается.
— Для меня было бы честью принять участие в турнире, но мой государь полагает, что угроза, нависшая над всем христианским миром, столь велика, что недостойно рисковать жизнью и здоровьем на ристалище, когда каждый меч и копье нужны на поле битвы против общего врага.
Лицо герцога помрачнело.
— Не могу представить, что у меня и могущественного императора Востока есть общий враг.
— Я говорю о Тамерлане.
— У меня нет причин считать его врагом. Более того, он доблестно разгромил Баязида, причинившего мне и всему христианскому рыцарству немало бед. А враг моего врага, как известно, мой друг.
— У нас говорят: наводнение гасит пожар, но утонуть или сгореть — конец один.
— Вряд ли Железный Хромец пожелает лезть в наши леса и горы.
— Хромота не помешала ему дойти от Самарканда до Константинополя.
— Я направил к нему посольство с поздравлениями, изъявлениями дружеских чувств и богатыми дарами. Судя по тому, что о нем рассказывает восхитительнейшая принцесса Анна, он благосклонно примет мои дары.