— Ну, это ему не удастся, сейчас пехота прорвется по центру, а на левом фланге у нас графы де Монвуа и де Маунтвей решили устроить соревнование, кто из них круче. Ну, и с ними там прочие германцы с трансильванцами, которые, соответственно, разделились по командам на красных и синих.
— Лишь бы не заблудились и между собой не передрались.
— Ой, не сглазь. Очень на это надеюсь.
Баязид наблюдал поле боя из шатра, установленного на холме. Он не видел, что происходит в лесу, но звуки боя, доносившиеся оттуда, наполняли сердце его радостью. Стало быть, все идет так, как он задумал. Конечно, жалко терять таких храбрецов, как чербаджи Исмаил и его люди, но теперь хваленый строй наемников, о которых рассказывал и гонец недоброй вести, и его собственные разведчики, конечно, развалится. И как только гяуры начнут преследовать его храбрецов, на фланги их обрушится неудержимый удар тяжелой кавалерии. А янычарские орты по фронту, приняв уже ослабленный удар, сами перейдут в контрнаступление. Вот тогда-то и начнется самое настоящее сражение.
Гяуры хитрят. Конечно, сражение под Никополисом их кое-чему научило. Они больше не бросаются в атаку лишь для того, чтобы показать собственную удаль. Но, как ни старайся, невозможно за несколько лет поменять голову и сердце. Как только эта их выдумка с пехотным строем развалится, они бросят в бой тяжелую кавалерию. Сейчас ее куда меньше, чем там, при Никополисе. И как у них повелось, у каждого отряда свой командир. В горячке боя каждый рыцарь позабудет не только о соседях, но и о ближайших друзьях. И вот когда рыцарская кавалерия гяуров выйдет на поле, настанет черед действовать его отборной коннице. Баязид смотрел в сторону леса, ожидая, когда среди зелени замаячат белые шапки.
— Они еще держатся, — повернулся он к великому визирю. — Держатся, хотя могли бы уже отступить. Вот настоящие храбрецы. — Султан покачал головой, сожалея о гибели столь умелых воинов. — И все же им пора уже отходить.
И тут же, словно подслушав речь Кормильца, из лесу выбежали янычары. Немного. Едва ли больше двадцати.
— Где же остальные? — прошептал великий визирь. — Неужели…
Султан бросил на него взгляд, полный негодования:
— Куда подевался гонец от эмирала?
— Его утром видели в лагере, затем он исчез, точно сквозь землю провалился.
— Мне это не нравится, совсем не нравится, — процедил Баязид. — Ты разместил янычар на кладбище?
— Да, мой повелитель. Там стоят семьдесят первая орта самсунджу и семьдесят третья орта турнаджи. Шестьдесят четвертая орта загарджи[40] расположена поблизости, в крепости.