— Руби! Они убили Михельса! За Гедике! — с такими словами Вальдар снова устремился в схватку, и светящиеся руки с вымбовкой летели за ним, спеша поразить всякого, неосторожно скрестившего мечи с хозяином перстня. Через десять минут все было закончено. Горстка пленных жалась у грот-мачты, ожидая своей очереди быть отправленным на берег.
— Капитан, — подошел к Вальдару Лис, вытирая чьим-то оторванным рукавом кровь из рассеченной брови. — Мы классно поработали. И это само по себе должно нас вдохновлять на прочие нереальные свершения.
— Ты это о чем, Сергей? — насторожился Камдил.
— Не знаю, что сия хреновина с загогулиной обозначает, но только на корабле нет ни Вигбольда, ни нашего с тобой святоши.
Гул, раскатами заполнявший подземелье, заставил Хасана вплотную приблизиться к закованному пленнику.
— Слушай меня, дервиш, — начал тот. — Ибо я расскажу тебе то, что никому не известно.
Хасан благодарственным жестом приложил руку к груди, активизируя связь.
— Что там у тебя? — послышался в его голове вопрос Камдила.
— Возможно, сейчас пойдет конструктив.
— Надеюсь, у нас тоже пойдет. А то получился классический вариант хватания волка за уши. Корабль-то мы захватили, но сейчас у нас на борту всего пятнадцать боеспособных ребят, правда, очень хорошего качества, и куча раненых, а вокруг эскадра, которая бог весть как себя поведет.
— Есть варианты?
— Есть. Браччо прислал лодку с парламентером, обещал нам свободный выход и призовую долю, если мы уйдем со «Святого Климента», иначе пригрозил на рассвете приказать идти на абордаж.
— Скорее всего это блеф. Вряд ли пираты захотят повиноваться какому-то чужаку.
— Вряд ли, — согласился Камдил. — Тем более что крик «Вперед, витальеры! За Гедике Михельса!» на кораблях могли слышать многие. И потому считают, что на каракке перуджийцы, возможно, изменившие и самому Браччо. Но ведь это же не повод идти у него на поводу. Так что в ответ я пообещал: если замечу хоть малейшее движение кораблей или лодок в нашу сторону, велю прорубить днище и отправлю «Святого Климента» в гости к Нептуну, как в свое время херсониты — его небесного патрона.
— Ну что же. Аллах да поможет вам.
— И тебе не хворать.
— …И минуло с тех пор много лет, — продолжал рассказ посаженный на цепь разбойник. — И отец уже состарился, и когда почувствовал, что смерть уже нагоняет его, призвал меня, чтобы рассказать эту историю.
Когда был он молод и силен, вместе с другими молодыми воинами его рода промышлял старинным ремеслом, которым жили многие — брал дань с проходящих караванов. Тот же, кто отказывался платить за безопасный проход по горным тропам, терял все: и жизнь, и богатство. Быть может, ты, дервиш, осудишь его, да и меня с ним, однако так принято в горах, именуемых Крыша Мира. Народ мой испокон веков жил этим. Первейшим среди нас был один храбрец из народа барласов. Его звали Таргай, и не было никого в округе ловчее и храбрее его. Таргай возглавил отряд, в котором был и мой отец, и первое время под его началом эти удальцы не знали беды.