Он хотел еще что-то сказать, но клинок быстрее молнии блеснул в руке Повелителя Счастливых Созвездий, и обезглавленное тело упало наземь. Сейчас Тамерлану без лишних слов уже было все ясно. Коварство гяуров не знало границ. Больше всего ему хотелось растерзать, вырвать сердце гнусного предателя Монтоне и залить кровью всю эту проклятую равнину.
— О, Аллах, — шептал он, — разве я был слаб в вере? Чем прогневил я Тебя? Почему ты меня оставил?
Катгабайл мелькал, прочерчивая голубоватыми молниями сгустившийся вокруг оперативников мрак.
— А ну, не напирайте! — вопил Лис. — Тут вам не здесь! Отвалите, русским языком говорю, переучет! Шо не ясно?!
И вдруг небо прояснилось, словно порывом ветра сдуло полчища джиннов, только что окружавшие оперативников. И стало видно, как посреди восьмибашенного дворца, кружится, танцует, что-то заунывно распевая, Хасан Галаади.
— Капитан, чего это он?
— Пляски дервишей. Помнишь, он уже эту фрезу крутил?
— Так уже ж никого нет.
— Сережа, если он танцует, значит, так надо.
…Они поднимались с земли и шли. Мертвые, обезглавленные, разрубленные от плеча до просака. Шли, разя все еще сжимаемым в руках оружием.
Ян Жижка обернулся к Дюнуару:
— Что это?
— Не знаю, — пробормотал барон де Катенвиль. — Но, клянусь пламенеющим мечом архангела Михаила, в мертвом виде они худшие бойцы, чем в живом. — Он раскрутил меч над головой и бросился в гущу схватки: — Круши!
Голос его громом прозвучал над вдруг притихшей равниной. И точно вторя этому грому, с голубого небосклона сорвалась молния. Затем еще и еще. Огненные бичи срывались из небесной синевы, испепеляя живых мертвецов.
— Пояс Береники… — прошептал Кристоф де Буасьер. — Вот и пришло возмездие! — Он посмотрел на Анну. — Государыня, прикажи, и я принесу тебе победу!
Анна оглянулась. Тысячи ее хузар ждали приказа. В глазах каждого из них читалась мольба.
— Ступай, — тихо ответила Анна Венгерская, и штандарт ее взмыл в небо, знаменуя начало атаки.
Хасан кружился самозабвенно, чувствуя, как перестает существовать. Как превращается в неистовый вихрь, смерч, наполненный бешеной сокрушительной мощью. Он чувствовал, как включаются в его танец иные смерчи — черные башни, восемь башен, охраняющих мрачный склеп Иблиса-Азазеля, незаживающую рану земли Ад. Он танцевал, позабыв обо всем: о друзьях, которые ошарашенно глядели, как на месте дервиша вырастает смерч невиданных размеров, о мире, откуда был родом… Вокруг него, постепенно сливаясь воедино, стряхивая с себя песчаный наряд, кружатся в танце старцы с длинными, без единого темного волоска бородами. И девять стали единым, и один — девятью… Бездна в мгновение ока разверзлась, и в образовавшуюся воронку с гудением понеслись песок, камни, какие-то обрубки непонятных тел, скелеты людей и верблюдов.