— Кстати, а воск-то где?
— Вон, — обреченно вздохнул Кристоф, кивая на куст можжевельника.
— Мой мальчик, ты все перепутал. Этим растением невозможно вощить стрелы.
— Там, под ним.
Лис нагнулся и тряхнул головой:
— Что это?
— Восковые таблички.
— Кристоф! Зачем мне восковые таблички? Что я с ними буду делать?
— Рисовать. — Детинушка поднял с земли спрятанный до начала схватки предмет.
— Кто, я? — устремив на оруженосца полный недоумения взгляд, вопросил Сергей.
— Ну, я буду рисовать.
— Монсеньор, — Лис повернулся к напарнику, — твой воспитанник кучеряво живет. Того и гляди, он начнет учить нас растирать краски, подносить палитру. Или пол-литру. Я уж не помню, что там подносят. Ну-ка, дай. — Он выхватил дощечку, залитую воском, из руки оруженосца.
— Ба! Да это же принцесса Анна! Мальчик, это ты, значит, ее портрет кинжалом выцарапывал?
— Ну да, — сокрушенно признался де Буасьер, — на стилос денег не хватило. Пришлось кинжалом.
— А что, похожа!
— Я хочу видеть портрет, — послышался рядом приятный женский голос.
— Ваше высочество. — Камдил принял дощечку из рук напарника и, мельком кинув взгляд на изображение, протянул даме.
На восковой глади, опершись локтем на перила балюстрады римской беседки, в задумчивости сидела очаровательная дама с большими печальными глазами. Впрочем, может, и не печальными. Но Камдилу показалось именно так. Ее высочество приняла табличку и начала придирчиво, с видом знатока изучать рисунок.
— Это удивительно! — после напряженного ожидания сказала она. — Всего несколько минут я сидела так в беседке в конце аллеи. Пожалуй, и зеркало не отобразило бы меня лучше. Где вы учились, юноша?
— Нигде, — отчаянно смущаясь, пролепетал де Буасьер. — Я это… Ну… Как-то сам…
— Превосходно. Мне приходилось видеть фрески древних мастеров. По чистоте и точности линий ваш набросок не уступает им. Я бы желала, чтобы вы продолжили работу, — мягко, но требовательно произнесла Анна. — Вы нарисуете мой портрет.
— Но, ваше высочество, никогда прежде… — Кристоф захлопал глазами, и щеки его приобрели оттенок вечерней зари.
— У вас, юноша, врожденный талант. Я верю, творения ваших рук послужат украшением моего замка, когда я вернусь на трон родной Венгрии.
— Есть одно препятствие, сударыня, — отвлекая принцессу от возвышенных мечтаний, поклонился Камдил. — Этот юноша — мой оруженосец, а я в ближайшие дни намерен покинуть Дижон.
— Зачем? Разве вас плохо здесь приняли? — Она перевела взгляд на скучающих в ожидании стражников и жестом отослала их. — Я слышала, что вас прислал сюда пресвитер Иоанн, могущественный повелитель многих царств, император Востока, ревнитель христианской веры и много других громких титулов. Признаться, я была удивлена.