— У меня есть свой ключ от этой двери.
— Вот как? Откуда?
— Мне дал Ральф.
С минуту Брейд молчал. Он закрыл дверь и защелкнул замок. Затем опустился на стул у входа в лабораторию и устремил внимательный взгляд на Роберту, сидевшую на месте Ральфа за его рабочим столом. Солнце пробилось сквозь облака, и лучи его, проникая через не слишком чистые стекла (окна университетских лабораторий далеко не всегда можно назвать прозрачными), освещали руку Роберты, золотя волоски на ее коже.
«А не так уж она некрасива, как кажется с первого взгляда, — удивленно подумал Брейд. — Конечно, ни высокой, ни стройной ее не назовешь и стандартам Голливуда она не соответствует. Но у нее длинные ресницы, хорошая форма рта, а кожа рук приятного теплого цвета и шелковистая. Зачем обязательно предполагать, что Ральф вынужден был довольствоваться ею по каким-то сложным соображениям? Почему не допустить, что в основе их связи лежало простое взаимное влечение?»
Брейд сказал:
— Я не знал, что Ральф давал кому-нибудь ключ от своей двери. Разумеется, я понимаю, что для вас он мог сделать исключение.
У Роберты сделался несчастный вид.
Брейд продолжал:
— Были какие-то особые причины, почему он дал вам ключ? — Он помедлил и добавил более мягко: — При обычных обстоятельствах я не стал бы в это вмешиваться, но ведь положение необычное.
Роберта быстрым движением руки откинула волосы со лба и подняла глаза на Брейда:
— Я знаю, о чем вы думаете, профессор. Мне нет смысла скрывать. Мы иногда встречались с ним здесь… после занятий. С собственным ключом я могла приходить сюда одна.
— Чтобы никто ничего не знал? Если бы вы приходили вдвоем, было бы заметней?
— Да.
Брейд почувствовал, что его охватывает смущение, но он резко и неожиданно бросил следующий вопрос — пусть он шокирует девушку, но необходимо ее заставить говорить правду:
— Вы беременны?
Веки Роберты заметно дрогнули, и она опустила глаза.
— Нет. (Она не рассердилась и не оскорбилась. Просто сказала «нет».)
— Вы уверены?
— Абсолютно уверена.
— Хорошо, Роберта. Не будем больше об этом говорить. Я спросил только потому…
Он внезапно остановился. Не мог же он объяснить ей, что на минуту представил, будто она не вовремя и неожиданно для Ральфа забеременела и вызвала у юноши ненависть своими просьбами вступить в благопристойное супружество. Представил ее оскорбленной предательством и ядовитыми, колкими попреками, на которые Ральф был великий мастер. Оскорбленной смертельно.
Но оказывается, она не беременна — или по крайней мере утверждает, что нет. В глубине души он все еще не отвергал такую возможность.