— Нет, нет, продолжайте. Ведь, судя по всему, я имею к данному делу самое непосредственное отношение.
— Ладно, поехали дальше. Так вот, вторые — это те, кто ненавидит всех вокруг. Не себя, заметьте, а всех прочих. Чтобы с ними ни случилось, они свалят вину на других. Такой выкинет какую-нибудь дурацкую глупость и уверен, что виноват в этом кто-то за тридевять земель. Он сам вас лягнет под зад и сам же побежит жаловаться в полицию — мол, у вас в кармане брюк лежала книжка, так он ушиб палец на ноге. И еще они уверены, что все против них, все их подсиживают, все под них подкапываются.
— Параноики, — сказал Брейд.
— Возможно. Зовите их как хотите. Так вот, ваш парень ближе ко второму роду. Верно?
— Пожалуй, верно, — медленно сказал Брейд.
— Факт. А такие с собой не покончат. Они же за собой ни в чем не признают вины. Это вы, проф, отравились бы, если б смухлевали в записях. А вашему парню и в голову не приходило себя упрекать. Он был уверен, что ни в чем не виноват. Считал небось, что вынужден так делать. Спросили бы его — он бы наверняка заявил, что ему приходится спасать себя, а то даже и человечество. Как бы то ни было, такие люди убивают не себя, а других, или их убивают другие.
У Брейда перехватило горло. Хоть Доэни и понятия не имел о принятой в таких вопросах терминологии, доводы его были весьма убедительны.
Доэни продолжал:
— Давайте забудем о самоубийстве и подумаем, что было бы с его опытами, останься он жив. Предположим, он бы всю эту кухню закончил. Что могло случиться?
— Профессор Ранке мог разоблачить его на предварительной защите, то есть на обсуждении.
— Ну, а допустим, этот профессор ничего бы не заметил?
— Что ж, вполне возможно. Никому бы и в голову не пришло поставить его результаты под сомнение. Он получил бы степень и опубликовал свою работу. Правда, потом другие ученые могли повторить его опыты, выяснилось бы, что он не прав.
— И можно было бы обвинить его в подтасовке?
— Подобные подозрения могли возникнуть: уж слишком он был далек от истины!
— А лично для вас что бы все это значило, проф?
— Ничего хорошего, — пробормотал Брейд. Какой смысл отрицать очевидное?
— Вам бы это небось здорово повредило?
— Наверно.
— Вдруг кое-кто начал бы нашептывать, что и вы помогли ему в подтасовке. Могло такое случиться?
— Сомневаюсь, чтобы подобная чушь пришла кому-нибудь в голову! — сердито отозвался Брейд, а сам подумал о желчном Ранке. На что он способен?
Доэни спокойно наблюдал за ним.
— А может, стали бы говорить, что парень мог у вас под носом проделывать любые фокусы, все равно вы бы не заметили. Он, мол, знал, что вы в его делах мало смыслите.