Когда кончилось, наконец, дикое зрелище, мой пастор молчал... Видимо, ему было стыдно за нас. Помню смущенный, вороватый вид священников, пойманных на месте преступления этой ревизией благоговейного иностранца. Все священники в соборе — с высшим церковным образованием, и страшно было, как могли они так опуститься?.. В соборе можно прекрасно оборудовать отдельный баптистерий и, не ожидая скопления младенцев, крестить их там по одному, по два, по три с разумным сокращением чина, вполне благолепно. Да можно было бы и массовое Крещение с любовью сделать замечательным церковным торжеством. Вот уж здесь-то ведь дана нам, кажется, полная возможность устраивать церковную жизнь; а мы безобразничаем.
«...Я живу рядом с Никольским собором, люблю этот храм и часто бываю в нем; и постоянно вижу такое безобразие, что в одном углу отпевают, в другом молебен служат, в третьем крестят, в четвертом молитву дают (сорокадневную). И что же Вы думаете — одобряют ли это присутствующие в храме верующие? Я ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь похвалил за это батюшек, — мол, вот хорошо делают, стараются обслужить и духовно удовлетворить всех желающих. Ничего подобного. Зато не раз слыхал реплики о том, что духовенство старается «зашибить» побольше денег, не упустить от себя ни одного рубля. А однажды я наблюдал, как, глядя на описанную картину современного многогласия, двое смеялись, и один другому говорил — „попы-то работают, как многостаночники". Больно мне это было слушать...». Из письма, 1956
Ленинград, 1970. Собор Александро-Невской лавры. Здесь лучший в городе хор, лучшие напевы и вообще, кажется, едва ли не лучшая постановка церковного Богослужения. И вот — даже здесь я вижу, как во время литургии молодой батюшка служит молебен. Он служит шепотом, стараясь не помешать никому и вместе с тем угодить «заказчику» — глупой суеверной старухе, для которой ее молебен поважней литургии. Разве не могла бы она подождать? Зачем он так унижает себя, литургию?.. Опять я вижу этот шаромыжный дьявольский чин. Эта мерзость неистребима.
Чин святого Крещения. В первоначальном, простейшем виде он описан в главе VIII книги Деяний святых апостолов:
«...Между тем, продолжая путь, они приехали к воде и евнух сказал: вот, вода; что препятствует мне креститься! Филипп сказал ему: если веруешь от всего сердца, можно. Он сказал в ответ: верую, что Иисус Христос есть Сын Божий. И приказал остановить колесницу; и сошли оба в воду, Филипп и евнух; и крестил его».
Сравнивая с этим чин Крещения в нашем Требнике, мы видим удивительную, удивительную его перегруженность молитвословиями и священнодействиями. Неважно, как исторически это получилось; но очень важно, что сегодня нам во многом мешает этот исторический груз... Очень проблематична символика дуновений: как будто священник «выдувает» из человека нечистого духа. Филипп этого не делал — и нам бы делать не нужно. Проблематичны и многословные «запрещения», адресованные самому Дьяволу.