Отказать столь колоритному персонажу в его скромной просьбе было так же невозможно, как отказать ребенку в конфетке.
— Я слыхал, вы о нашей Аннушке беседуете? — примкнул к разговору шоколадный Кикабидзе, сдержанным кивком головы поблагодарив Петьку за сигарету. — Видная женщина! Мы тут все в нее немножко влюблены.
— Кто это «мы»? — ради приличия поинтересовалась я.
— Наше сообщество, — последовал ответ, полный достоинства и тайной гордости. — Мы тут неподалеку, в подвале соседнего дома, обосновались. В больничку-то захаживаем время от времени. Как же без этого? В основном, конечно, в травмпункт: народ у нас эмоциональный, чуть что — сразу конфликт. А место тут хлебное, для работы очень подходящее: хворые — они обычно щедрые. Охранники к нам привыкли, не шугают уже, а Семеновна иной раз даже иногда работенку кой-какую подкинет. Двор подмести, коробки выбросить… не безвозмездно, разумеется.
Сообщение Вахтанга меня заинтересовало:
— Стало быть, у поликлиники постоянно кто-нибудь из ваших… э-э… коллег работает?
— Непременно. С утра и до вечера с часовым перерывом на обед. Все в полном соответствии с предписаниями КЗОТа.
Я потребовала у Петьки телефон, нашла фотографию Студента и Мрачного и продемонстрировала ее бомжу, сопроводив действие вопросом:
— Кого-нибудь из этих двоих видели?
Дядька некоторое время усердно разглядывал снимок, подслеповато щурясь, а потом ткнул шоколадным пальцем в Мрачного:
— Его. Буквально пару-тройку дней назад. В то утро мы Егорыча как раз в травмпункт отвели — он накануне вечером ногу сломал. Всю ночь водкой лечился, а к утру, протрезвевши, говорит: мочи нет, болит, стерва! Ну, мы его и сопроводили. А когда, значит, мимо регистратуры корячились, я краем глаза заметил, как наша Семеновна с этим типом шушукается. Он ей еще не то конверт, не то бумажку какую-то сунул…
— Рецепт! — обрадовалась я, в то время как Петька с явным недоверием внимал шоколадному Кикабидзе.
— Не знаю, врать не приучен. Но что-то сунул, видел своими глазами.
— А ты не обознался, дядя? — по-прежнему с недоверием спросил Петька, чем, кажется, обидел товарища.
— Никак невозможно. У меня на лица профессиональная память. Я ведь в раньшие времена гранитчиком работал.
— Кем, кем? — не поняла я.
— Гранитные памятники на могилки усопших готовил. Пока одну доску смастеришь да установишь, лицо клиента как родное становится. Потом с закрытыми глазами мог место захоронения найти.
— A-а, ну тогда, конечно! — со значением протянул Петруха.
Бомж махнул рукой и отправился восвояси, стрельнув на прощанье еще пару сигарет и содрав с нас за информацию пятьдесят рублей.