— Вот и сиди на здоровье, — посоветовала я следователю, схватила трубку городского телефона и набрала номер, записанный против фамилии Студента. Зачем я это сделала, что буду говорить, если мне ответят, я не знала, но упрямо слушала длинные гудки.
— Да… — наконец ответил усталый мужской голос.
Зря, наверное, я позвонила, потому что кроме невнятного «Здрасте» ничего произнести не смогла.
На том конце провода немного подождали, а потом тот же голос произнес:
— У вас, должно быть, имеется веская причина звонить сюда в одиннадцатом часу вечера.
— Извините, — проблеяла я, лихорадочно подыскивая причину. — Я… мне… Студенческий Совет нашего института в моем лице выражает вам соболезнования по поводу кончины Андрея. Вы ведь его отец?
— Да, отец. Спасибо, дочка. У Андрея было много друзей. Ему так казалось. А когда его не стало, все куда-то пропали… Вы первая позвонили. Похороны послезавтра в одиннадцать. Приходите, если сможете.
— Конечно, обязательно. Но прежде мне желательно встретиться с вами, поговорить об Андрее. Мы хотим выпустить некролог. Хочется избежать формальных слов…
— Нет, нет, я не могу — слишком тяжело. Да и Надюша больна, мама Андрюшеньки. Сердце… Ты вот что, дочка, позвони Никуше. Они с Андреем с первого класса дружат. Дружили…
— Хорошо, — обрадовалась я. — Вы дадите телефон?
Мужчина продиктовал номер телефона девушки Студента и, пожелав мне спокойной ночи, отключился. Не теряя времени, которого было немного, потому что вода в ванной перестала шуметь и Зотов должен был вот-вот появиться в первозданной чистоте, я связалась с Никой. Версию о Студсовете девушка приняла равнодушно, но на встречу согласилась. По всему видать, Ника сильно переживала по поводу смерти своего парня. Даже необычное время встречи, назначенное мною, ее ничуть не удивило.
Теперь предстояло самое важное: как-то нейтрализовать Зотова и незаметно покинуть собственную квартиру — вдруг Колькины наблюдатели не такие уж олухи и по ночам бдят, не зная усталости?
— Ты с кем говорила? — с подозрением глядя на меня, поинтересовался Зотов. Он вышел из ванной, излучая сияние и источая аромат моего геля для душа.
— Папе звонила, — честно призналась я, однако не уточнила, с чьим папенькой беседовала.
— А кто твой папа? — уже без подозрения спросил Колька.
— Мой папа, страшно сказать, пенсионер!
В прошлом военный, майор внутренних войск. После смерти мамы он купил себе домик в деревне под Рязанью и теперь живет там. Как он любит говорить, на воле. Я частенько совершаю туда набеги, — охотно пояснила я, радуясь, что разговор свернул с опасной темы. — Чай будешь? Хочешь, ромашку заварю? Папа сам собирал и сушил. Говорит, она успокаивает.