.
Филлипа оторвалась от работы и уставилась на него, удивленно наморщив лоб.
— При чем тут Берн-Джонс?
— При том. Когда прочтешь про прерафаэлитов, начинаешь понимать, что такое мода. Они были ужасно жизнерадостные, говорили на сплошном жаргоне, смеялись, шутили и уверяли, что жизнь прекрасна. Но это тоже было данью моде. Они были не жизнерадостней или счастливей нас. А мы ничуть не несчастней их. Все это мода, поверьте. После войны мы помешались на сексе. А теперь нам этот бзик надоел. А впрочем, не важно. Почему мы об этом заговорили? Я же начал про нас с вами. Только у меня язык присох к небу. А все потому, что вы не хотите мне помочь.
— Что вам от меня нужно?
— Скажите! Ну скажите же! Это из-за мужа? Вы обожали его, а теперь он умер, и вы спрятались, словно улитка, в свою раковину? Из-за него? Что ж, прекрасно, вы его обожали, а он умер. Но другие женщины тоже потеряли мужей, — очень многие, — и некоторые из них любили своих мужей. И что же они расскажут тебе об этом в баре, немного поплачут, когда напьются, а потом лягут с тобой в постель, чтобы утешиться. Наверно, так можно утешиться. Вы переживете это, Филлипа. Вы молоды, чертовски привлекательны, и я люблю вас до безумия. Расскажите, расскажите о вашем муже! Черт бы его побрал!
— Что тут рассказывать? Мы встретились и поженились.
— Вы были очень молоды?
— Слишком.
— Значит, вы не были счастливы? Продолжайте, Филлипа.
— Да продолжать-то нечего. Мы поженились. Были счастливы, как, наверное, большинство людей. Родился Гарри.
Рональд уехал за границу. Его.., его убили в Италии.
— И остался Гарри?
— Остался Гарри.
— Мне нравится Гарри. Он славный мальчик. И я ему тоже нравлюсь. Мы с ним поладим. Ну как, Филлипа? Давайте поженимся, а? Вы можете продолжать садовничать, а я — писать книгу. А в праздники мы работать не будем, будем развлекаться. Действуя тактично, мы могли бы отделиться от мамы. Она будет подкидывать нам деньжат, чтобы поддержать обожаемого сынулю. Я иждивенец, пишу дрянные книжки, у меня плохое зрение, и я болтлив. Вот худшие из моих недостатков. Может, попробуем, а?
Филлипа подняла глаза. Перед ней стоял высокий, весьма серьезный молодой человек в больших очках. Его пшеничные волосы разлохматились, а глаза смотрели ободряюще и дружелюбно.
— Нет, — сказала Филлипа.
— Это ваш окончательный ответ?
— Окончательный.
— Почему?
— Вы обо мне ничего не знаете.
— И это все?
— Нет. Вы вообще ни о чем ничего не знаете.
Эдмунд немного подумал.
— Возможно, но кто знает? Филлипа, моя обожаемая Филлипа…
Он осекся, вдруг услышав быстро приближающееся визгливое тявканье.