– А можно, я дальше спою? – спросила Анжела.
Дальше мелодия получала развитие, шли верхние ноты, можно было показать возможности голоса.
– Не надо, – отверг маэстро. – Чужой репертуар. Песня старая, семидесятых годов. Со старьем стадионы не соберешь. Нужен новый шлягер. Совсем новый.
– А где его взять? – не поняла Анжела.
– Заказать хорошему композитору. Мелодия и слова.
– А слова тоже композитору?
– Вы откуда приехали?
– Из Мартыновки.
– Стас, объясни девушке, – устало попросил маэстро.
– Поэт и композитор – не проблема. Их как собак нерезаных. Главное – бабло!
– А сколько стоит песня?
– От пятисот до пятидесяти тысяч баксов. В среднем пять штук.
Анжела уже знала, что куски и штуки – это тысяча долларов. Пять штук – это пять тысяч. Астрономическая сумма. Чтобы заработать такие деньги, ее мать должна пасти коров лет двадцать.
– А кто должен платить композитору: вы или я? – уточнила Анжела.
– А как ты думаешь? – спросил маэстро устало.
– Если я сама куплю песню и сама буду ее петь, то зачем вы мне нужны? – не поняла Анжела.
– У вас в Мартыновке все такие? – опросил маэстро.
– А вы какие? – обиделась Анжела. – Ни о чем не думаете, кроме бабла. А есть еще таланты… И на стадионе собираются не одни бараны.
– Ты имеешь право на свое мнение, – сказал Стас. – Но высказывать его не обязательно.
– Вам можно, а мне нельзя? – спросила Анжела.
– Но ведь это ты к нам пришла, а не мы к тебе.
– Как пришла, так и уйду.
Анжела направилась к двери. Перед тем как выйти, обернулась:
– Мы еще увидимся, – пообещала она. – Вы еще за мной побегаете.
– Очень может быть, – согласился Стас. – Ведь жизнь кончается не завтра.
В комнате засмеялись.
Парень в дальнем углу продолжал свою медитацию, будто ничего не случилось. А меж тем случилось. Рухнула мечта. Разбилась о бабло.
Анжела вышла на улицу вместе с тортом. Торт уже не капал, а вытекал тонкой струйкой.
Анжела опустила коробку в мусорную урну. Выбросила девяносто шесть рублей, не считая надежды на счастье.
Вытерла руки одна об другую. Обе руки стали липкие.
«Хорошо тебе… – с обидой подумала об Алешке. – Сидишь в тюрьме, и ни о чем не надо думать. Делаешь, что прикажут. Ешь, что дадут. А тут крутись, как сучка на перевозе…»
Анжела вдруг остановилась посреди тротуара. Люди стали ее обходить, так как она стопорила движение.