Ночью Анна долго не могла заснуть.
Вспомнился рассказ деда, как во время войны он привел в дом беспризорника. Они с бабушкой его накормили, отмыли и одели. А он на другой день вернулся с друганами и обокрал дом. Доброту он воспринял как слабость.
Так и Марина. Выживает любой ценой. Карабкается из ямы вверх и тянет за собой внучку. Тут уж не до политеса. У таких людей, которые карабкаются из ямы вверх, не бывает ни совести, ни чести. Только желание вылезти.
Анна понимала всех. Только вот ее никто не хотел понять. Все только пользуются, как нефтяной скважиной. Но с другой стороны, если скважина существует, то почему бы ею не пользоваться… Нет зрелища печальнее, чем пустая заброшенная скважина.
Это был вторник. Анна запомнила, потому что вторник – операционный день. Анна вернулась уставшая.
Аля сидела перед телевизором и смотрела мультик.
Анна поужинала и поднялась в спальню. Хотелось пораньше лечь, побыть одной, почитать.
В спальне все было как всегда. Кроме одного: на фотографии «сестры» к лицам великих княжон пририсованы усы. Это значило одно: Аля пробралась в спальню и хозяйничала здесь как хотела.
Анна спустилась вниз и попросила Марину подняться.
Марина поднялась, увидела, но не нашла в этом ничего особенного. Дети любопытны и любознательны. Так они познают мир.
У Анны горела голова. Поднялось давление. Затошнило. Она села на кровать и попросила лекарство.
– Ты чего? – удивилась Марина. – Из-за этого? Я сотру.
– Марина… – слабым голосом произнесла Анна. – Собери, пожалуйста, свою внучку и отвези ее домой. Чтобы ее здесь не было. Поняла?
Марина вышла из комнаты.
Алечка сидела перед включенным телевизором, как нашкодивший котенок.
– Говна такая… – напустилась Марина. – Чего ты лазишь? Чего ты все лазишь?
Алечка задергала губами, готовясь к плачу. Ее личико стало страдальческим. Марина не могла долго сердиться на внучку. А на Анну могла.
«Подумаешь, барыня сраная…» – думала Марина, собирая Алечкины вещички.
Если бы Марина могла, если бы было куда – она ушла бы сейчас вместе с Алечкой навсегда.
Марина собрала спортивную сумку и вышла из дома, держа Алечку за руку.
Путь был долог. Сначала пешком до шоссе. Потом на автобусе, всегда переполненном. Далее – на метро.
В метро Алечка заснула, прикорнув теплой головкой к бабушкиному плечу. Марина смотрела сверху на макушку. Волосы были настолько черными, что макушка казалась голубой. К горлу Марины подступала любовь. Она не понимала, как может Алечка кому-то не нравиться.
Сейчас приедет к Снежане и уложит ребенка спать. А утром поищет работу возле дома – все равно кем, хоть сторожихой. Хоть за копейки, но рядом с семьей.