— Ты хочешь знать, до какой степени я окреп, да, дорогая? — спросил он мягко и вкрадчиво.
Она покачала головой.
— Не совсем так. Но вот то, чем мы сейчас занимались… — она запнулась.
— Любовью, ты хочешь сказать? — решил помочь ей он.
Ее лицо внезапно вспыхнуло ярким румянцем. Почему она чувствовала себя рядом с ним юной школьницей, по-прежнему лелеявшей свою юношескую мечту? Осталось только завести личный дневник, чтобы слезно изливать в нем свои переживания в глупейших детских выражениях!
— Адам! Нельзя быть таким легкомысленным!
— Почему ты считаешь меня легкомысленным?
— Ты был серьезно болен. Мы занимались любовью и, скорее всего, слишком поспешили. Тебе так не кажется?
Он взял ее маленькую ладонь и провел ею по своей груди. Потом ладонь коснулась нижней части его живота.
— Я так не думаю. Похоже, я очень быстро восстанавливаюсь. Разве ты не чувствуешь?
— А память?
Он уставился в потолок. Память — совсем другое дело.
— Память все еще не проснулась.
— И тебя это не волнует?
Засмеявшись, он повернулся к ней и увидел ее озабоченное лицо с маленькой складочкой между бровями.
— Кайлоран! — начал терпеливо объяснять он. — Я ничего не могу с этим поделать. Думаю, что память вернется, когда для этого настанет время.
С усилием сконцентрировавшись, он начал вспоминать их разговор за ужином, который они так и не съели. Перед его мысленным взором снова возникла грязная кухня и записка на столе, но что-то мешало ему увидеть все четко и понять все до конца.
— Кайлоран, — медленно проговорил он. — Я хотел бы вернуться.
Она замерла. В Лондон?
— Куда ты хочешь вернуться?
— Туда, где я вырос. Я хочу вернуться туда.
Лишь спустя два дня Кайлоран повела Адама в дом, где он провел свое детство. Она как можно дольше оттягивала этот поход в прошлое, так как считала, что он еще слишком слаб. Ей казалось, что он не выдержит такого сильного потрясения.
Конечно, этой отсрочкой она преследовала и свои интересы. Что, если его память внезапно проснется? Что, если расплывчатые осколки его прошлого превратятся в четкую картину?
Она успела привыкнуть к этому новому Адаму и постоянно удивлялась, как она могла выносить капризный нрав его прежнего. Сможет ли она снова жить в атмосфере бесконечной неуверенности, если прежний Адам вернется? Смогут ли они тогда поддерживать отношения?
Было чудесное, ясное весеннее утро. Голубое безоблачное небо сияло бездонной чистотой. В кустах громко пели птицы, а вдоль дорожек сада благоухали кусты желтых чайных роз.
Весна, время повторного рождения, думала Кайлоран. Лишь бы это рождение не оказалось фатальным для их отношений, лишь бы не погубило только что обретенное прекрасное чувство. Ведь все так изменилось между ними!