I
— Не отмахивайтесь от меня, господин бургомистр, я не из таких! Что ж это за жизнь, каждая-всякая оскорбляет! У вас как-никак полиция имеется, должны соблюдать порядочных людей. В моем доме германские офицеры бывают, я буду жаловаться…
Фроська в кремовой блузке и узкой, в полшага, юбке, придерживая шляпку, семенила по тротуару, то с одной, то с другой стороны загораживая дорогу грузному мужчине в чесучовой паре. Она говорила и просительно, и с угрозой, а с лица не сходило льстивое выражение.
Бургомистр ускорил шаги. Его непокрытая голова с величественной седой шевелюрой слегка кивала в такт шагам, когда он тяжело опирался на трость. Толстые стекла роговых очков невозмутимо поблескивали на солнце.
На облупленных стенах домов шуршали порванные объявления комендатуры и городской управы. На месте каштанов, спиленных зимой на дрова, торчали расщепленные пни. В этот полуденный час на Морской было многолюдно, прохожие посмеивались над странной парой.
Не поворачивая головы, бургомистр на ходу вполголоса проговорил:
— Напрасно вы, госпожа Савченко, делаете нас предметом всеобщего любопытства. Повторяю. Граждан я принимаю только в управе с десяти до часу. А у городской полиции есть более важные дела, чем ссоры между соседями. Вот, полюбуйтесь…
Они подошли к дому № 5, крыльцо и окна которого голубели свежей краской. На двери висела медная табличка «Александр Тихонович Рябинин. Зубной врач». Трость бургомистра указывала на выведенные углем по светлой штукатурке цоколя кривые крупные буквы «Собаке — собачью смерть!»
— Как видите, госпожа Савченко, даже мой дом не огражден от оскорблений. Имею честь кланяться…
Он позвонил. Фроська увидела румяную девушку в белом халате и белой шапочке. Бургомистр шагнул через порог, и медная табличка замаячила перед Фроськой. Она плюнула с досады на крыльцо и повернула обратно…
Рябинин поставил трость в угол и присмотрелся к девушке; она потупилась.
— Виктор ждет вас, Александр Тихонович!
— А, понятно, отчего вы раскраснелись. Давно ждет?
— Нет, только пришел.
— Смойте, Тоня, надпись на доме, — сказал доктор, проходя через приемную; английский замок в кабинете щелкнул за ним.
Минут через десять, справившись с делами, Тоня подошла к кабинету и позвала доктора обедать.
— Иду, Тоня, — откликнулся Рябинин.
В зубоврачебном кресле сидел парень лет двадцати пяти в синей косоворотке. Рябинин говорил, подчеркивая слова взмахами руки с зеркальцем:
— Главное, Виктор, до мелочей уточните с Боженко план захвата тюрьмы. Не задерживайтесь больше двух дней.