Полковник с усилием согнул толстую шею.
— Я всегда был уверен в вашей дружбе, барон.
Барон вытянул палец к карте и сказал напыщенно, словно выступал перед солдатами, отправляемыми на фронт:
— Генералу необходимы все детали подготовки наступления русских. На узком участке мы создадим мощную линию обороны. Выясните, герр оберст, направление главного удара, и мы вроем в землю «тигры» и «пантеры». Это будет непробиваемо!
Полковник потерял веру в непробиваемость укреплений, однако свои сомнения он держал под замком. В его интересах было выставить в самом выгодном свете свою деятельность, и он вынул из сейфа депешу Петерса.
— Я включил в операцию лучших людей, барон, — объяснил полковник. — Один из них — довоенный резидент. Нам нужно беречь этих людей, они еще пригодятся Германии. Но я не посчитался с этим. И вот результат. А сейчас подойдет лейтенант с последней шифровкой.
— О, тогда я подожду, — сказал барон и выглянул в окно. — Моя дама скучает без меня в машине. Я бы хотел, герр оберст, представить ее вам. С вашим опытом распознавания людей…
— С удовольствием, барон, у меня тонкий нюх, — прищелкнул пальцами полковник. — Маленький психологический этюд! Деликатно, ха-ха!
Но когда фон Хлюзе вышел, полковник бросил ему вслед:
— И хочется, и колется, слюнтяй!
III
На столике были расставлены три бокала, радио гремело бравурным маршем. Полковник встретил гостей у дверей.
— У вас завидный вкус, барон, — сказал он, окидывая женщину проницательным взором. — Ваша дама способна омолодить даже такого старого толстяка, как я…
— Вы мне льстите, герр оберст, — улыбнулась Галина, сверкнув червонным золотом коронок, и протянула узкую смуглую руку.
— Я хиромант, фрейлейн, — сказал полковник, рассматривая линии ее ладони. — Изящная форма вашей руки позволяет мне угадывать совершенство и остальных форм.
— Вы греховодник, герр оберст, — смущенно вырвала руку Галина, — заставляете меня краснеть.
Полковник раскатился хриплым смехом. Он опять дышал тяжело, но крепился.
— Приятно вспомнить старину, фрейлейн. Выпьем? Что вам налить?
Галина положила сумочку возле радиоприемника, подошла к буфету.
— О, у вас целая коллекция, герр оберст! Я вижу мадеру.
— Испанская! — как истый коллекционер, похвастался полковник редкостью, наливая бокал. — Дивный букет!
Барон пожелал коньяку. Полковник показал ярлык.
— Я предусмотрительно сделал запас во Франции. В гиблой России нет приличного, выдержанного вина.
— Зато у нас незабываемые женщины! — возразила Галина, гордо вскинув голову, обвитую дымчатым венком кос.
Завязался шутливый спор. Офицеры подняли тост за здоровье фрейлейн. Полковник радушно угощал гостей, не упуская из виду ни одного движения Галины. На его вкус, ей следовало быть чуточку полней, других изъянов в ее внешности он не нашел. Ее розовое, как у проснувшегося ребенка, лицо светилось откровенной радостью жизни, обнаженные до плеч руки отливали морским загаром. Когда она мелкими глотками пила мадеру, слегка запрокинув голову, в ямочке между ключицами трогательно пульсировала жилка. От выпитого вина лицо Галины зарумянилось, ореховые глаза в пушистой оправе ресниц блестели неподдельным восхищением. Она держалась естественно, без рисовки, без тени развязности, и полковник подумал, что барону не устоять перед ней.