— Ну, можно сказать и так. Хорошие люди значения не имеют, а вот дурные — что ж, тебе придется кое-что выяснить, не так ли? Ты должен будешь влезать в разные дела. Как жук-могильщик, — задумчиво добавила она.
— Значит, я должен издавать выразительные звуки в ночи?
— Ну да, что-то в этом роде. У нас тут в левом крыле однажды завелся жук-могильщик. Пришлось изрядно потратиться, чтобы избавиться от него. Осмелюсь сказать, что придется не меньше потратиться, чтобы привести в порядок мир.
— На самом деле гораздо больше, — сказал Стэффорд Най.
— Это не имеет значения, — продолжала леди Матильда. — Люди не задумываясь тратят большие деньги. Это доставляет им удовольствие. Если же вы озабочены тем, чтобы свести расходы до минимума, они не станут иметь с вами дело. Наш народ именно таков. Я имею в виду, в этой стране. Мы остались такими же, как прежде.
— Что вы имеете в виду?
— Мы способны на большие дела. Мы прекрасно умели управлять империей. Но не смогли ее сохранить, потому что, видишь ли, нам она больше была не нужна. И мы это признали. Робби убедительно доказал это мне.
— Робби? Имя показалось мне знакомым.
— Робби Шорхэм, мой старинный друг. У него парализована левая сторона, но он по-прежнему может говорить, и у него довольно неплохой слуховой аппарат.
— Не говоря уже о том, что он — один из виднейших в мире физиков, — добавил Стэффорд Най. — Так, значит, это один из ваших старых друзей?
— Я знаю его с мальчишеских лет. Наверное, ты удивлен, что мы дружим, что у нас много общего и мы любим поболтать?
— Ну, я бы не подумал, что…
— Что нам есть о чем поговорить? Верно, я всегда была не в ладах с математикой. К счастью, когда я была девочкой, от нас этого и не требовалось. Робби стал разбираться в математике, по-моему, лет с четырех. Теперь говорят, что это вполне естественно. У него есть о чем порассказать. Я всегда ему нравилась, потому что была легкомысленной и ему было со мной весело. Кроме того, я умею слушать. А он, надо тебе сказать, иногда рассказывает очень интересные вещи.
— Еще бы, — сухо заметил сэр Стэффорд.
— Ну, не будь столь высокомерным. Мольер женился на своей горничной и, как известно, был счастлив.
На то он и Мольер. Если у мужчины блестящий ум, ему не нужна для беседы умная женщина, это было бы слишком утомительно. С гораздо большей вероятностью он предпочел бы милую пустышку, которая бы его смешила. В молодости я была не так уж страшна, — самодовольно заметила леди Матильда. — Я знаю, что у меня нет академических знаний и меня ни в коем случае нельзя назвать интеллектуал кой. Но Роберт всегда говорил, что у меня много здравого смысла и житейского ума.