— Маршал, мы не имеем права позволить… вы не можете подвергать себя опасности. Мы должны…
— Я никаких возражений не слушаю. Я бросаю вызов судьбе.
Маршал направился к двери:
— Мои люди ждут снаружи, мои отборные солдаты.
Я иду говорить с этими юными бунтовщиками, с этим цветом молодежи, я объясню им, в чем состоит их долг.
Он исчез за дверью с величием ведущего актера, играющего свою любимую роль.
— Bon Dieu[7], он и вправду это сделает!
— Он рискует жизнью, — заметил синьор Вителли. — Это смелый поступок. Да, он храбрец, но что с ним будет? Учитывая накал страстей среди этих юнцов, они просто могут его убить.
Мсье Пуассоньер не сдержал довольного вздоха. Может быть, именно так и произойдет, подумал он. Да, может быть.
— Это вполне вероятно, — сказал он вслух.
— Да, они действительно могут его убить.
— Конечно, этого никто не хочет, — осторожно добавил мсье Гросжан.
В душе мсье Гросжан желал этого. Он на это надеялся, однако присущий ему пессимизм говорил, что дело редко оборачивается так, как хотелось бы. В действительности же существовала значительно более кошмарная перспектива: вполне вероятно, как показывает опыт, что каким-то образом маршал сможет заставить возбужденную и жаждущую крови толпу студентов выслушать его речи, поверить его обещаниям и потребовать, чтобы ему вернули ту власть, которой он когда-то обладал. В карьере маршала уже было два или три подобных случая. Его личная притягательность была столь сильна, что политические оппоненты маршала терпели поражение там, где меньше всего этого ожидали.
— Мы должны его остановить! — воскликнул он.
— Да, да, — поддержал его синьор Вителли, — мир не должен его потерять.
— Чего я опасаюсь, — сказал мсье Пуассоньер, — так это его связей в Германии. У него там слишком много друзей, и вы знаете, в военном смысле немцы прогрессируют очень быстро. Они могут воспользоваться этой возможностью.
— Bon Dieu, bon Dieu, — вздохнул мсье Гросжан, вытирая пот со лба. — Что же нам делать? Что мы можем сделать?.. Что это за шум? По-моему, это выстрелы?
— Нет, нет, — успокоил его мсье Пуассоньер, — это гремят подносами в столовой.
— Есть одна подходящая случаю цитата, — сказал мсье Гросжан, большой поклонник драматического искусства, — дай бог ее вспомнить. Из Шекспира: «Неужели никто не избавит меня от этого…
— …неистового священника», — подсказал мсье Пуассоньер. — Это из пьесы «Бекет».
— Безумец вроде нашего маршала хуже любого священника. Священник, по крайней мере, существо безвредное. Правда, даже его святейшество папа только вчера принял делегацию студентов и благословил их! Он называл их «дети мои».