С велением богов нам спорить не по силам.
Долг смертных – принимать, что властный рок судил им.
Жан Расин
Июнь
Ровно посредине черно-белой цветочной поляны, над которой светило тусклое солнце, вырезанное из газетных обрывков, находилась серая фигура, принадлежащая молодому светловолосому человеку. Он, согнув ноги и опустив на колени локти с закатанными рукавами рубашки, сидел совершенно неподвижно, уставившись немигающим взглядом в одну точку – на застывший в своем цветении нераспустившийся бутон высокого цветка.
Парень не шевелился, не совершал не единого движения, но усиленно думал о чем-то, и его мысли в виде букв, вырезанных все из той же мятой бумаги, вылетали из головы и неспешно плыли по светло-серому мутному небу без облаков.
«Никого. У меня никого не осталось. И ничего не осталось – только воспоминания. Кому они нужны, эти воспоминания? Даже мне они не нужны. Глупая ноша. И сбросить нельзя. Так и придется таскать ее за собой всю оставшуюся жизнь.
Интересно, а сколько мне осталось? Чем меньше, тем лучше. Тем легче.
Глупая судьба. Почему именно у меня она такая? Почему я? Что я сделал не так? Какого черта?!»
– Большого и косого, – раздался в угнетающей тишине мужской глубокий и твердый голос, искаженный едва слышным, доносящимся издалека визгливым смехом. Позади молодого человека неожиданно появился мужской силуэт, закутанный в длинный, доходящий до пят плащ.
– А? – от неожиданности вздрогнул парень и резко поднял голову. – Брат?
– Нет, олень, это троюродный дядя дедушки апельсина.
– Андрей, это ты? – потрясенно повторил светловолосый, вскакивая с земли. Человек в плаще стоял к нему спиной, но парень не сомневался, что перед ним его старший брат.
– Я сотни раз спрашивал сам у себя, почему у меня такой тупой братишка, но так и не получил ответа. Наверное, это философский вопрос, – со смешком в голосе отозвался тот, кого звали Андреем. Или когда-то звали Андреем.
По черно-белой поляне пронесся слабый ветерок, покачнув все цветы, кроме того, с высоким стеблем, на который смотрел молодой человек, когда сидел на земле, погруженный в свои думы.
– Я тут слышал, ты на судьбу сетуешь, придурок. Орешь на всю Вселенную. Давай, малыш, собери остатки силы воли в кулак, вставай и делай что-нибудь. Иди против ветра, Никита, – почти ласково сказал человек в плаще. Он как будто не замечал удивления на лице младшего брата, смешанного с детским потрясением и гневной обидой.
– Эй, зачем ты пришел?! – вплотную подбежал к нему парень, тяжело дыша. – Тебе помочь? Ты как? Что с тобой? Отвечай, твою мать!
