И они снова плакали. И Яночка плакала, и те светлячки из валежника плакали, и раз крёстная так пожелала, отнесли её в лес под дуб. Выкопали могилку, удобно её туда уложили, поплакали, а на третий день там расцвела маргаритка, белая как молоко. И обе они цветут там до сих пор.
— Ах, вот и остались мы одни! — сетовала Голубка.
— Ну, не жалуйся, — утешала её Яночка, — только слушайтесь как следует! Я всегда вас любила, и чем больше вы будете слушаться, тем больше буду вас любить.
И они слушались и любили друг друга.
А те светлячки из валежника — у них всё было иначе! Под можжевельником уже спали, но тут вдруг прибежали полные ужаса светлячки из валежника и забарабанили в двери.
— Кто там? Что случилось?
— Ах, это мы из валежника. Мы уже спали, но тут приехали люди на телеге и стали на неё наш валежник складывать, и весь домик нам разломали. Мы едва убежали. Ах, что же делать!
— Ну, не плачьте! Как-нибудь всё образуется. А пока идите к нам!
И тут же им открыли, и мягко постелили, а с утра Малыш с Голубкой договорились.
— Знаете что? Тот домик, под дубом свободен и нам он не нужен. Оставайтесь там, будем жить ближе друг к другу.
И они согласились, и были рады, и сразу же туда переселились. Ведь вещей у них почти не было. Раз они всё потеряли! Поэтому Голубка им прислала муки, крупы и масла, а Яночка им тоже много чего прислала.
И светлячки опять светили и светили, и любили друг друга.
А когда однажды Малыш прилетел в тот сад, рядом с красивым домом, там прохаживался симпатичный солдат: красный мундир с золотым воротничком, на боку красивый палаш, под руку с той самой высокой полной женщиной с каштановыми локонами, которые, однако, уже сильно побелели. А вслед за ними другой симпатичный солдат вёл под руку очень, очень красивую девушку и они о чём-то говорили.
Первого Малыш сразу узнал, это был тот самый Фреда с каштановыми волосами, и Эл инку тоже узнал, но второго узнать никак не мог. Он был чужой. Ну и пусть! Ведь Малыш не обращал на них внимания и почти их не замечал, а всё светил и светил.
Но дома он частенько бывал мрачен, а на Голубку иногда так жужжал, что глаза у неё сразу наполнялись слезами.
— Малыш, что же я тебе сделала? — спрашивала Голубка, но Малыш даже не отвечал. Ведь у светлячка из валежника уже был крохотный малыш, который выбегал ему навстречу:
— Папа, папа!
И это Малыша огорчало.
Однажды, когда Малыш снова вернулся мрачный и ни слова не говорил, Голубка спросила его за ужином:
— Малыш, что с тобой случилось? Ты всё хмуришься и молчишь.
— Ах, что со мной! У тех из валежника уже два маленьких светлячка, а мы всё одни.