.
Однако многие коллеги адмирала по военной службе не скрывали восторга перед этими урановыми "штучками". И не генерал, а сенатор Макмагон, председатель сенатской комиссии по атомной энергии, вскоре после бомбардировки Хиросимы отозвался о ней как о "величайшем событии в мировой истории после рождения Иисуса Христа">[55]. Дальше, кажется, некуда…
Принимая решение об атомном жертвоприношении старейшего японского города, президент Трумэн менее всего думал о штурме островов. Не японцев стремился он наказать, а прежде всего "показать" этим русским! В жертву политической игре, откровенному шантажу были принесены сотни тысяч ничего не подозревавших жителей Хиросимы и Нагасаки.
Американцы долгое время значительно преуменьшали число жертв: по официальной версии командования, в Хиросиме из 240 тысяч жителей погибло 75 тысяч. Японские исследователи привели другие цифры: 6 августа в городе было (вместе с отбывающим трудовую повинность воинским гарнизоном и эвакуированными) около 450 тысяч человек — и погибло из них почти 240 тысяч.
Четверть миллиона в один день…
По многим причинам правду о Хиросиме скрывали и от японцев. Без малого месяц прошел, и газета "Асахи" бесстрастно сообщила: "Хиросима — город смерти. Даже люди, оставшиеся невредимыми при взрыве, продолжают умирать". И все, никаких будоражащих подробностей. Лишь почти сорок лет спустя американский публицист Джонатан Шелл, автор прогремевшей книги "Судьба Земли", ссылаясь на сведения очевидцев, сообщил ужасную деталь: "После буйства огня над городом нависло молчание. Люди страдали, не произнося ни слова, и умирали, не издав ни единого звука">[56].
Однако правда пробивалась и сорок лет назад — хоть и медленно, но неудержимо.
Сказать, что человечество было потрясено атомной трагедией, по меньшей мере, неточно. Во всяком случае, это отдавало бы идиллией, неисправимым оптимизмом. Значительная часть населения планеты и сегодня вряд ли об этом задумывается, а кто-то предпочитает с усталым раздражением отмахиваться от надоевших причитаний ученых и публицистов… Но все же, оценивая всю послевоенную ситуацию из нашего почти полувекового далека, можно утверждать, что 6 августа 1945 года взрыв произошел и в общественном сознании (а оно, как известно, не обязательно определяется арифметическим большинством индивидуальных сознаний).
Это был, конечно, перелом. Если не следовать высмеянному Марком Блоком "пуризму", согласно которому мы отсчитываем века человеческой истории — Век Реформации, Век Просвещения, Атомный Век — строго по наступлению годов с окончанием на "01", то этим августовским днем наша цивилизация перешла не просто в новое столетие, а в совершенно иную