Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности (Гаков) - страница 99
Глава 5
СЕКУНДЫ И ГОДЫ ХИРОСИМЫ
Когда объявили пятиминутную готовность, по календарю шел 1941 год.
Он был особенным. Не в истории "атомной проблемы" (начиная с конца 30-х годов каждый год был для нее особенным), а в истории нашей страны, в истории второй мировой войны. А значит, и во всемирной истории. Когда на жарком изломе его гитлеровские армии напали на Советский Союз, фашизм подписал себе смертный приговор, хотя исполнения его пришлось ждать четыре бесконечно длинных года и заплатить десятками миллионов жизней.
Приговор народы вынесли и веками культивировавшейся политике агрессии, наглого разбоя. Размышляя над ценой, которую пришлось заплатить во вторую мировую войну за эту, с тех пор уже очевидно немыслимую политику, люди приходили к первым зачаткам того, что спустя почти полвека назовут новым политическим мышлением.
Впрочем, и в истории создания атомной бомбы 1941 год оказался временем этапным.
Случилось так, что решение американцев приступить к работам по созданию атомного оружия было принято в день начала контрнаступления советских войск под Москвой — 6 декабря. Письмо Эйнштейна подтолкнуло высшие эшелоны власти к мысли о необходимости развернуть небывалые по тем временам практические работы.
Через сутки (это по календарю, а с учетом разницы во времени — почти в тот же день!) японцы напали на крупнейшую американскую военно-морскую базу на Тихом океане — Пёрл-Харбор. Был уничтожен почти весь флот, стоявший на рейде, и Соединенным Штатам не оставалось ничего иного, как официально вступить в войну.
Впоследствии не раз утверждалось, что решение создать атомную бомбу если и не было прямым актом мести за это крупнейшее военное поражение США, то, во всяком случае, продиктовано этим чувством. Мы еще поговорим об этом, но обратите внимание на даты! В тот день, когда атомная бомба официально была "прописана" в планах американского военного ведомства, ни о каком нападении японцев там, очевидно, не подозревали. Бомбу собирались делать с более далеким расчетом — не думаю, чтобы многие в ту пору помышляли о нем.
Некоторые причастные к этой истории люди, впрочем, догадывались и даже хладнокровно высчитывали эти грядущие, пока еще гипотетические цели. "Наша стратегия в области охраны тайны, — делился своими воспоминаниями в книге "Теперь об этом можно рассказывать", шеф проекта генерал Лесли Гровс, — очень скоро определилась. Она сводилась к трем основным задачам: предотвратить попадание к немцам любых сведений о нашей программе; сделать все возможное для того, чтобы применение бомбы в войне было полностью неожиданным для противника; и, насколько это возможно, сохранить в тайне от русских наши открытия и детали наших проектов и заводов"