Однако ей все не удавалось стряхнуть навязчивые образы, они роились перед глазами, тянулись костлявыми пальцами к ее счастью, мучили и теребили его, пока оно не начало съеживаться, угасать: беспомощное, дрожащее, беззащитное.
— Рекс, мне страшно.
Девушка выдохнула эти слова почти беззвучно, но он услышал.
— Я знаю, милая, — сказал он. — Но не позволяй страху овладеть тобой. Я заберу тебя прочь от всего этого. Завтра же утром повидаюсь с твоим отцом.
Фенела издала протестующий возглас.
— Нет-нет, я решил, — настаивал он. — Я должен позаботиться о тебе прямо сейчас, ты же сама дала мне на это право, а так больше продолжаться не может. Эта жизнь не для тебя, да и мое терпение уже истощилось!
— О, дай же мне время… не предпринимай ничего, пока… ну ты же обещал!
— Твое благополучие для меня важнее, чем любые обещания, — решительно отрезал Рекс.
И он еще плотнее прижал ее к своей груди:
— До сих пор некому было о тебе позаботиться. Теперь я собираюсь этим заняться. Просто предоставь все мне, Фенела, нежная моя, и обещаю, либо я сделаю тебя счастливой, либо отдам жизнь в борьбе за твое благополучие!
Он вновь покрыл лицо девушки поцелуями, и у нее недоставало больше сил хоть как-то выразить свой протест. Ее губы, замкнутые его губами, попытались было что-то произнести, но он заглушил все попытки поцелуем.
«Ах, отчего не дать Рексу полную волю? — пронеслось в голове у Фенелы. — К чему сопротивляться?»
Течение жизни уносило ее, оно уже вышло из-под контроля. Все, чего сейчас хотелось Фенеле, это объятий Рекса, его рук, его жадных губ на своем лице!
— Я люблю тебя!
Она услышала свой собственный голос как бы со стороны, горячий, дрожащий от неведомой ей прежде страсти, ведь она сама не знала, что способна на такое безумие!
Фенела быстрым шагом пересекла лес, пока не вышла на маленькую полянку, где стояла старая, разломанная простая деревенская скамейка.
Молодая поросль наполовину скрывала ее, а сверху нависали огромные ветви каштанов. Когда-то это место служило излюбленным убежищем для маленьких Фенелы, Реймонда и My — чуть ли не с самого их младенчества.
Когда бывало плохо — они прятались здесь, чтобы в тайне облегчать душевные раны, поверять друг другу свои беды или вместе составить план: как им одолеть общего врага…
Сегодня Фенела пришла сюда одна, но с местом этим было связано столько воспоминаний, что само присутствие здесь уже действовало на девушку успокаивающе и хотя бы отчасти смягчало охватившую ее безысходную скорбь.
Фенела опустилась на скамью и спрятала лицо в ладони. Нет, она не плакала, слезы казались ей теперь слишком большой роскошью, как будто она уже переступила грань человеческого отчаяния и чувствовала себя совершенно потерянной, как бы уже и несуществующей, и даже не было сил позвать на помощь.