А Ксения знала: ее мать в деревушке любили — за добрый нрав, за приветливость, за готовность понять, искренне посочувствовать, не помня в этот момент о себе, — не то что миссис Беркли, к которой в деревне любви никто не испытывал.
Но в минуту беды миссис Беркли решила во что бы то ни стало простереть свое великодушие и над Сандонами, и то, что их единственное дитя оказалось вдруг брошенным на произвол судьбы, каким-то непостижимым образом вдохновляло вдову.
— Что бы ты делала, — не упускала она момента шепнуть Ксении в самое ухо, — если бы я не приютила тебя? Не сделала своей компаньонкой? Не говоря уж об очень приличном жалованье, которое ты от меня получаешь! И ты его получаешь, заметь, почти не прилагая усилий!
Последнее замечание было в высшей степени несправедливо.
В должности компаньонки миссис Беркли Ксения падала с ног, выполняя все ее бесконечные прихоти с утра и до позднего вечера.
То и дело нужно было что-то куда-то переносить, уносить, отправлять какие-то сообщения — плюс ко всем тем бесконечным мелким услугам, какие должна была бы выполнять в доме горничная.
И, что хуже всего, Ксения часами была вынуждена выслушивать въедливые замечания хозяйки не только в свой адрес, но и в адрес всех, с кем она была близко или отдаленно знакома. А перемыть косточки знакомым миссис Беркли очень любила — это было одним из очень важных для нее удовольствий. Ничто так не возвышает, как унижение других, усвоила Ксения этот, как она назвала его, «урок совершенства».
Да, миссис Беркли никогда и ничем не была довольна. Она поистине жаждала совершенства — во всем! Но только Ксения в порыве бунтарской самозащиты частенько думала: а ведь доведись миссис Беркли повстречать настоящее совершенство, вряд ли она бы его распознала, эгоистически сосредоточенная на себе, — даже несчастье Ксении она смогла обернуть себе в пользу.
Но сказать, что Ксения была несчастна, значило ничего не сказать. Ей выпало тяжкое испытание. Жестокая инфлюэнца, скосившая половину Англии в том злополучном году, не обошла стороной и их Литтл Кумб. Умерли многие заболевшие старики, умерли дети, не смогли одолеть болезнь и самые крепкие из трудяг. Редкая семья в их деревне осталась в полном составе, когда эпидемия отступила. Ксения в одночасье лишилась матери и отца.
Все это случилось внезапно. Ксения и осознать до конца не успела, что осталась одна-одинешенька — ни о ней некому позаботиться, ни ей о ком-то.
Миссис Беркли на крыльях заботы переселила ее в Беркли Тауэр, и, еще до того, как успели высохнуть ее слезы, Ксения обнаружила, что ей отдают приказы, а она марширует как новичок-рекрут под командованием офицера.