Было в каталоге и описание живописных полотен, развешанных по стенам комнат дворца в Словии — с уменьшенными изображениями картин. По ним мать рассказывала Ксении об искусстве и художественных направлениях. Теперь, в лютенийском дворце, Ксения многое узнавала — и видела какие-то из картин в натуральную величину, только отнюдь не подлинники, но их искусные копии. Особенно привлекали Ксению итальянские мастера — не только эпохи Возрождения, но и позднейших периодов. Передвигаясь внутри дворца, она заприметила знакомые ей картины — разумеется, копии. Но любила она также и вот это французское рококо — с его картинками из частной жизни, укромными сценками, а не исключительно монументальные полотна на сюжеты из древней истории или мифологии, какие бы высокие чувства они в ней ни вызывали.
— О, Фрагонар! «Качели»! — воскликнула она с жаром подле одного из полотен, подбегая к нему ближе, затем отходя снова — на положенное расстояние, откуда надо смотреть на живописное произведение, чтобы восприятие, как объясняла ей мать, было правильным.
Во все глаза смотрела она на знакомый ей по маленькой копии фривольный «садовый» шедевр художника XVIII века. Воссозданная там атмосфера любовной игры пробуждала игривые чувства: дама раскачивается на качелях, а за нею снизу, из цветущих кустов, наблюдает возлюбленный. С ножки дамы (ножка в белом чулке) слетела туфелька, они оба смеются, а вокруг царит буйство зелени, занимая все пространство картины — все оттенки зеленого. Цветовой центр сценки — платье женщины, облако ее взвихренных юбок приглушенного абрикосового оттенка. Но более всего Ксении нравились переливы красок, какими Фрагонар писал растительность — густую, неспокойную, клубящуюся — Ксения воспринимала ее как отражение бурлящих эмоций влюбленных.
— Это, кстати, одна из моих любимых, — негромко сообщил между тем король. — Мне показалось, в этой комнате она будет очень уместна, хотя — помню, вас не очень-то интересует живопись. Чтобы не сказать, вы к ней равнодушны…
— Не оторваться! — не слыша ни себя, ни короля, пробормотала одними губами Ксения, следуя взглядом за нежными линиями рисунка и отрешенно любуясь тонкой изящной палитрой художественного шедевра. Король бросил на нее удивленный взгляд, но она его не заметила. Он промолчал.
Другую стену комнаты украшала картина Буше.
— «Купание Дианы»! — воскликнула Ксения с еще большим воодушевлением. — Вам в живописи нравится Франция, XVIII век, верно? — не оборачиваясь, бросила она королю. Он продолжал молча и удивленно взирать на невесту — по всему было видно, что он немало обескуражен произошедшей с нею искусствоведческой метаморфозой.