А вот вдова Грибанова указала на то, что всерьез ее муж с Антоном никогда не ссорился – ни причины у них не было, ни повода. Антон не браконьерничал, сам рыбу не ловил, а менял на мед или покупал у местных рыбаков, не был связан с наркотиками, распространителями которых давно уже занимался участковый уполномоченный. И при этом Грибанов не раз упоминал имя Ахмета Хасмагомедова. Нормальное, объективное следствие обязательно обратило бы внимание на эти показания, если бы… Если бы следствие удосужилось допросить вдову в качестве свидетеля. Что не было сделано, как теперь понимал Александр Борисович, совершенно сознательно. Ибо расследование в этом направлении разрушило бы уже выстроенную обвинением версию.
В общем, сделал вывод из беседы со Свирским Александр Борисович, все следствие и выстроенные обвинения были «липовыми». Вот уж где – типичная «заказуха»!
Турецкому понравился этот вдумчивый пожилой доктор, похожий чем-то на старых провинциальных эскулапов, земских тружеников, описанных еще Чеховым. И не его вина в том, что провинциальная Фемида ныне готова поступиться истиной во имя неких «высших» целей и интересов бюрократической криминальной системы, именуемой властью. Александру Борисовичу удалось даже убедить Ивана Ивановича передать ему копии своих актов медицинских экспертиз, на что доктор пошел, правда, не без колебаний. Он же наверняка представлял себе, чем может обернуться для него подобная «самодеятельность». Но Турецкий пообещал нигде не злоупотреблять информацией об источнике без крайней нужды, разумеется. Без форс-мажорных обстоятельств. С этим Свирский был согласен.
А впрочем, думал между тем Александр Борисович, чего доктору-то терять? От медицины его никто не отставит, репутации честного человека не лишит. Начальство будет очень недовольно? А когда оно бывает довольно? Только в одном случае: когда ему преданно смотрят в рот. Либо «повязаны» с ним одной веревочкой.
Теперь на очереди вставал следующий эксперт, тот, который, по словам доктора, соглашался с ним, с его мнением, но в актах криминалистических экспертиз делал выводы, которые обвинением могли трактоваться двояко – по мере надобности. То есть Турецкий понимал, что над Козлом – очень уместная в данном случае фамилия – определенно нависал дамоклов меч в руках его коллег.
Встретиться и поговорить надо было обязательно, но теперь Александр Борисович не мог быть до конца уверенным, что к нему уже не приставлен «хвост» – в лице кого-нибудь и сотрудников той же замотаевской милиции. К кому можно было бы обратиться? Зина тут уже никак не подходила, оставался все тот же Иван Иванович. Но как его просить о новой помощи?