Григорий прервал ее:
– Замолчи. Не хочу слушать. Если решила ехать одна, то поезжай. Не тяни. Мы в ужасном, нет, в ужасающем положении. Ни денег, ни доски. Просто в голове не укладывается.
– А в твоей убогой голове вообще мало что можно уложить. Ну-у, не обижайся, – Ариадна вновь погладила набычившегося возлюбленного.
– Не обижайся, это я так, от нервов. Я все решу, ты же знаешь. Ну, влезли какие-то дилетанты-прощелыги в большую игру по случаю. На раз им нос прищемим. Вместе с другими частями тела.
Она рассмеялась, подхватила сумку, бросила плащ на руку и выпорхнула из квартиры.
Ариадна увидела Ольку-юродивую сразу. Женщине стало даже смешно, насколько фортуна к ней благоволила. Ну, поизмывалась судьба в детстве, зато теперь – полный реванш! Бесформенная молодая тетка, голова которой была замотана в белый ситцевый платок в крапушку, что носили бабки лет тридцать назад, стояла у самого входа в огромный павильон ВВЦ, где традиционно проводились православные выставки. Она стояла с церковным ящиком для пожертвований, к которому была прилеплена Богородичная «чудотворная», как голосила баба, икона.
Ариадна достала мобильный телефон, набрала номер и прохрипела в трубку:
– Она тут. Прямо у входа побирается, дура безмозглая.
Через четверть часа к павильону подлетел джип. Из него вышли два звероподобных мужика. Они подошли к Ольке, которая пискляво заголосила, зыркнув на необычных посетителей косыми глазами:
– Жертвуйте на образ Пресвятой Богородицы «Нерушимая стена»! Этот чудотворный образ был украден из стен нашей святой обители нехристями и вандалами безродными. Наши матушки пишут образ Царицы Небесной. Жертвуйте на образ, на нашу святую обитель, а мы будем молиться за вас денно и нощно.
– А образ Спаса в серебре не пишут ваши матушки? – в самое лицо прошипел ей мужик, тот, что был поздоровее и помоложе.
– Значит, так, воровка чужих икон: молча и спокойно садишься в машину. Один звук – и заточка в печенке.
Олька разбегающимися глазами посмотрела внимательно на этого ужасного человека и все поняла. Пырнет. Пырнет в печенку и не поморщится. Она посеменила к машине, и через две минуты на площадке у павильона не было ни джипа, ни побирушки, ни блондинки в темных очках, курившей за объемистой колонной у входа.
В ворота Голоднинской обители въехала «газель» и остановилась у дверей лавки. Симпатичный парень, настоящий славянский витязь: золотые кудри, светло-серые глаза, крупный, чуть вздернутый нос, ну и конечно косая сажень в плечах, вылез из машины.
– Здорово, Славонька, там-та. – К парню подбежал Дорофеич и крепко пожал его протянутую руку.