То есть дело все-таки в самой Лее. С ней действительно что-то не так. Что?
Мишель боится потерять власть с ее смертью. Боится серьезно, иначе бы не набросилась с ходу на парня с улицы, на лету придумывая нестандартную головокружительную комбинацию, в успехе которой нет никакой уверенности. Эх, Лея, Лея! Знать бы, что с тобой не так!
Корпус, каковы его перспективы? Идти во власть после смерти Леи? Стать преторианской гвардией? Осуществить мечту многих поколений стерв, сидевших на месте Мишель? Да, Феррейра – опасная семья, но Мишель права, при грамотном противовесе их можно поставить на место и занять свою нишу. Фрейя не из тех, кто позволит не считаться с собой, и перспектива тянуть за ниточки на самом деле не столь уж нереальная. Ну и крайний случай, о чем она старается молчать, потому что это крайний случай.
Заманчиво. А главное, не так уж и нереально. Молодец, Мишель, голова! Хотя и стерва.
Все упирается в одного-единственного человека. Хуанито. Комбинация возможна, только если он потянет свою роль. Если согласится на нее. Если они правильно его обучат и правильно мотивируют, найдут ключик. Много «если», но главное, если он вернется к ним, вернется добровольно. Сам, без принуждения.
«Сволочи! Сволочи вы! Нелюди! Не могут люди так, не должны!» – промелькнуло перед глазами его озверевшее лицо. Он и сам зверь, только не догадывается об этом. Впрочем, делу это нисколько не мешает.
Еще она удивилась простоте решения. А ведь кто-нибудь другой, обладающий информацией, может додуматься до того же самого! Некая неизвестная, но могущественная сила. И тогда? Что будет тогда? При условии, что у этой силы нет моральных комплексов по поводу отстрела лиц королевской крови?
– Я с тобой. – Она подняла голову.
– Что так? – усмехнулась Мишель.
– Чтоб я, да пропустила такое?
«Вот это олень!»
С такой мыслью трудно просыпаться. Слабо сказано. С такой мыслью жить не хочется, какой там просыпаться!
Сколько раз я твердил про себя идиому о монастыре и уставе, сколько держал себя, глядя на рукоприкладство и иные некрасивые вещи, творящиеся там, понимая, что корпусу больше ста лет, не я это придумал, и «это» будет существовать независимо от того, нравится мне или нет. Некоторые вещи нам не дано изменить. Все равно не удержался!
Да, я сорвался. И что, той девочке от этого стало легче? Она скажет мне спасибо?
Наверное, скажет. Лично. За проявленную заботу. Но на ее обучении и службе это никак не отразится, если ее не спишут (а ее вряд ли спишут), процесс ее балансирования на грани продолжится, словно ничего не произошло.