– Продолжай.
Я довольно оскалился.
– Как-то раз некий бездарный сын уважаемого отца решил, что он всемогущий. В определенных пределах, конечно, но в этих пределах считал, что ему можно все. И отец не спешил развеивать этот миф, не объяснял сыну, что тот не прав.
Глаза дона Кампоса сузились в две щелочки, которые пронзали меня насквозь, будто рентгеновские лучи. Но иной реакции не последовало. В этот момент я понял, что ему просто нравится моя наглость. Он любит безрассудно смелых, поэтому данный финт сойдет мне с рук. Если, конечно, не перегну палку, мера должна быть во всем.
– И когда на горизонте появился некто, – продолжил я, – не признавший его авторитета, он расстроился и решил похоронить обидчика. Закопать и смешать с дерьмом. И похоронил. Не сам, конечно, у самого-то кишка тонка, но для чего людям нужны отцы? С подачи папочки, благодаря его влиянию, обидчика исключили и унизили, сделав это даже вопреки тому вопиющему факту, что дело получило широкую огласку в сетях. Настолько папа был уверен в своих силах, видать. – Я наигранно усмехнулся.
Дон Виктор не реагировал, все его внимание сосредоточилось на тлеющей сигаре. Я же чувствовал, что иду по самому лезвию, один шаг влево, одно проявление неуважения – и я труп. Меня не спасет ничто, даже личное заступничество ее величества. Власть подобных людей не стоит недооценивать.
Но была и другая сторона медали – я нападал. Да, рисковал, но нападал, не защищался. А такие люди уважают только силу. Стоит уйти в оборону, и он сольет меня в канализацию с любыми аргументами. Пока же у меня есть шанс выйти сухим из воды, несмотря ни на что. Только бы не сорваться и не соскользнуть в пропасть!
– И вот она. Еще молодая, сорока нет, но уже достаточно опытная и имеющая вес в определенных кругах. Она могла уйти, избежать конфликта, но зачем? Ведь можно покуражиться, поставить кого-то на место и понаблюдать со стороны за его злостью и беспомощностью. А видеть беспомощность противника так здорово, так… Дон Виктор, ну кому я об этом рассказываю?
Он иронично скривил губы. По ним пробежало некое подобие улыбки.
– Понимаю.
– И она делает это, – продолжил я. – Унижает сынка до такой степени, что, узнай об этом его друзья, с авторитетом в их глазах можно будет смело попрощаться. Но это еще не самое страшное. Страшнее то, что всемогущий доселе папочка бессилен против нее. Он не может грохнуть эту сучку – ее знает вся планета, и за ней такая организация, которая отыщет его после этого где угодно, даже за орбитой Эриды[1].
Я сделал небольшую эффектную паузу.