— Вы правда хотите знать?
— Конечно.
— Я действительно думаю, что это так.
И я начала рассказывать. Говорила я без передышки минут сорок пять. Я просто не могла остановиться. Коснувшись подробностей дела Айви Макинтайр, задав вслух вопросы, которые у меня возникали относительно истинного виновника и того, не допущена ли правосудием трагическая ошибка, я стала копаться в своей папке с распечатками материалов. Лишь гораздо позже, спустя несколько часов, вспоминая свою страстную речь и то, как я приводила доводы «за» и «против» Джорджа Макинтайра, будто выступая перед присяжными, я содрогнулась при мысли, что вела себя как сумасшедшая… Верн сидел, немного ошарашенный моим монологом, и только ежился под взглядами, которые бросали на нас другие посетители кафе, шокированные возгласами женщины, опровергавшей то, что в глазах общественного мнения казалось непререкаемым… Впрочем, скованные требованиями канадского этикета, они не могли возразить мне во всеуслышание. (Судя по всему, бармены, покрытые татуировками, руководствовались несколько иным сводом правил, нежели потребители кофе латте в «Кафе Беано».)
Наконец я закончила. Верн, как мне показалось, был одновременно шокирован и слишком потрясен для того, чтобы признать, что шокирован.
— Да ладно, Верн, не берите в голову, — произнесла я, все еще чувствуя подъем после своего выступления в духе Перри Мейсона. — Ну, скажите, что я сраное трепло, что порю несусветную чушь или просто…
— Джейн, прошу вас, — тихо прошипел Верн, торопливо постучав меня по руке, — нет необходимости…
— В чем? — Я все еще говорила на повышенных тонах. — В том, чтобы высказать вслух то, что другие замалчивают и никто не хочет признать, — что схватили и держат под стражей человека, не взвесив как следует все доказательства и улики?
Молчание. Верн опасливо осмотрелся и понял, что взгляды всех, кто был в кафе, устремлены на нас.
— Мне пора, — сказал он. Поблагодарил за кофе, повернулся и вышел.
Но я поспешила за ним и догнала на улице.
— Я что-то не то сказала? — спросила я, пока Верн садился в машину. — Поставила вас в неудобное положение?
Он захлопнул дверцу машины и обернулся ко мне:
— Я скажу вам то, что сказал мне мой наставник в «Анонимных алкоголиках», когда я срывался и начинал пить. Ты можешь продолжать убеждать себя, что подобное поведение нормальное, и неуклонно сползать в пропасть. А можешь прекратить это и спасти себя.
За все время Верн впервые говорил со мной так строго, — и чувствовалось, что этот родительский тон, эта прямота даются ему нелегко. Тем омерзительнее и постыднее была моя реакция.