— Ха! — хлопнул ладонью по столу Ульва. — Так я и знал. Расскажи — сейчас, а награда — после? Ищи дурака, любезный!
— Как знаешь, — пожал плечами монах. — Видно, кто-то другой — не ты — заработает просто так пять серебряных монет.
— Пять серебряных монет… — повторил Ульва. — Но — потом. А когда это — потом?
— После того, как обнаружим некий предмет, — твердо сказал паломник, и черные глаза его блеснули на миг злобным огнем.
— Ладно, согласен, — неожиданно широко улыбнулся Ульва. — Понравился ты мне чем-то, словно брат родной. Но — услуга за услугу. Сначала ты отнесешь одно послание… я скажу куда… Ну как?
Монах молча кивнул и протянул руку.
— Не спеши, — усмехнулся Ульва. — Сначала написать надо.
— Так ты грамотен?
— А ты думал. Эй, хозяин. Тащи-ка сюда ненужные свитки! И перо не забудь.
Вмиг набросав письмо, Ульва тщательно перевязал его тонкой, вытянутой из рукава туники ниткой и торжественно вручил паломнику:
— Пойдешь сейчас в сторону рынка. Там спросишь дом купца Седрика. Передашь слуге.
Монах кивнул и, засунув свиток в рукав рясы, быстро покинул корчму. На губах его играла довольная улыбка. Кажется, этот хитромудрый случайно встреченный парень знает всех негодяев Честера отнюдь не понаслышке. Тем лучше, тем лучше. Отец Киаран — а это был именно он, или, вернее сказать, друид Форгайл Коэл в образе отца Киарана — даже не стал распечатывать свиток. И так успел все прочитать, пока Ульва, прикусив язык от усердия, выводил гусиным пером мелкие латинские буквы. Речь в письме шла о каком-то выкупе на весьма кругленькую сумму. Если Седрик согласен, он должен положить серебро (или золото) у реки под старую лодку, а затем выставить знак — три горящих факела на ограде.
«Исполни все в точности, — предостерегало послание, — если ты не хочешь лишиться дочери, а обитель святой Агаты — послушницы».
— Черт побери, и это знают! — выругался Седрик, прочитав письмо. — Откуда они могут знать о монастыре? — Он строго взглянул на слугу — невысокого тощего человечка в длинном черном плаще. Тот пожал плечами и предположил, что о монастыре им вполне могла рассказать сама похищенная.
— Да уж, эта может, — согласно кивнул купец. — Поди, спелись уже…
Он задумался, нервно зажав в кулаке окладистую густую бороду, белое лицо его было мрачным, брови насуплены. Давно уже была обещана монастырю непутевая дочь его, Гита, не такой уж маленькой была та обитель, чтобы не исполнить обещанного, да и — главное — Мордред, советник уэссекского корля Этельвульфа, был родным братом матушки настоятельницы, а в Уэссексе крутил Седрик большие дела — и с сукном, и с рабами, — все при посредничестве Мордреда, через еврейских торговцев и викингов. Не с руки было Седрику ссорится сейчас с монастырем, ох, не с руки, да и Гита — надеялся — в обители все ж таки исправится хоть чуть-чуть, а там, глядишь, и сама настоятельницей станет, нынешняя матушка аббатиса, чай, тоже не вечна.