— Так и употреби! Прямо сейчас. А потом — в жертву. — Лейв аж затрясся весь. — Уж слишком давно она нас знает и — ты заметил? — прямо-таки не отстает от нас, всё время на нашем пути — уж не дело ли это богов? — Варяг задрожал.
— Наш князь — сам бог! — зловеще сказал Истома. — И он приказал, чтобы все пойманные девки были красивы и девственны. А ты кого словил? Рыжую да щербатую да двух древлянских кобыл, на которых только пахать можно?
Лейв со страхом попятился:
— Да наловим еще.
— Наловим… — пробормотал себе под нос Истома. — Оно, конечно, наловим… А вот насчет златовласки… А и правда — употребить? Раньше-то можно было, да вот Лейв этот, неизвестно же, как он отнесется? Может, снаушничает князю. А сейчас вот сам предложил. Раз предложил — пускай сам и приведет, оно безопасней. Ну, Лейв, уговорил, — сказал он громко. — Вели-ка Грюму, пусть тащит сюда златовласую. Употребим, по твоему совету.
Лейв высунулся в дверь:
— Эй, Грюм!
Лысый возник, словно из-под земли. Выслушав приказание, подобострастно кивнул и бросился исполнять. Взяв с собой воинов, вошел в амбар, вытащил во двор Ладиславу, огладив руками по всему телу, — эх, хороша девка, такую б и самому…
Изловчившись, Ладислава укусила слугу за руку. Тот завыл и отвесил девушке увесистую пощечину, такую сильную, что от удара Ладислава, вскрикнув, упала на землю. На губах ее выступила кровь.
— Вставай, тварь! — Грюм пнул ее ногой в живот. Не сильно пнул, чтоб не убить, но всё же удар был хорош. Ладислава со стоном изогнулась, притянув к животу ноги. Об одном она сейчас молила — о милости богов. Молила Рода с Рожаницами, Ладу, Велеса-Ящера…
Сидит-сидит Яша
Под ракитовым кустом.
Грызет-грызет Яша
Орешки каленые,
Милою даренные.
Встань, помоги, Яша!
Встань, помоги, Яша! —
глотая слезы, шептала несчастная девушка.
И вот, видно, помог Велес-Ящер. Смиловался.
Снова замахнулся Грюм, чтобы ударить, но тут страж с башни закричал что-то. Вздрогнув, прислушался Грюм, приложив ладонь к уху.
— Едут! — кричал стражник. — Едут.
— В амбар гадину! — распорядился Грюм, сам же бросился в избу: — Едут!
— Едут? — Истома и Лейв разом вскочили с лавки. — Ну, едут, так едут. Стройте отроков.
В высоком шлеме князя отражалось солнце. Алый плащ его ниспадал на круп вороного жеребца, хрипящего и покрытого пеной, конь переступал ногами — позвякивали кольца кольчуги. Внешний вид князя Дирмунда, на первый взгляд, был абсолютно не княжеским. Некрасивый, тощий, сутулый, бледный, как поганка, с жиденькой рыжеватой бороденкой, куцыми усиками и длинным висловатым носом, похожим на огурец, князь не производил особого впечатления на тех, кто не видел его глаз — черных, неистовых, грозных! Похоже, в глазах-то и была вся его сила. Никто не мог выдержать княжеского взгляда, казалось прожигавшего насквозь. Вот и отроки, вздрогнув, попятились под пылающим оком Дирмунда.